Умрёте - сразу проситесь в ад, в раю вас ждёт разгневанный Профессор (с)
23.11.2014 в 22:12
Пишет Раскинулось море широко:Воинство Моря - Этап III
Название: Берег, которого больше нет
Задание: Оставленный город
Размер: 916 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: PG
Персонажи/Пейринги: Исилдур, Элронд, упоминается Элрос.
Огромная волна поднималась выше и выше, росла, ширилась, надвигалась. В полной тишине – а может, грохот воды и поглотил все остальные звуки... А потом обрушилась темнота. Но это был не конец пытки. Исилдуру казалось – он уходил вниз сквозь толщу воды вместе с городом. Глубже и глубже, и вот темнота расступалась, и он видел улицы. Они почему-то выглядели так, словно по ним уже очень давно никто не ходил. Вода здесь уподобилась ветру – шевелила листву деревьев, раскачивала занавеси на окнах, играла знамёнами на башнях. Он понимал: всё это невозможно, ведь Остров был уничтожен. Эти башни не могли устоять. Мёртвых на улицах не могло не быть. Но в его снах Остров сделался похожим на призрака – во всём подобный живому, он был мёртв, оставлен и отдан во власть Моря.
А потом Исилдур шёл так быстро, как только мог. Плыть не получалось, да и не хотелось: плыть означало бы признать.
Каждый шаг сквозь толщу воды давался с трудом, Море вцеплялось холодными пальцами в волосы, Море насмехалось, давая в попутчики серебристых рыб, равнодушно проплывавших у самого лица.
Дом. Дом, где они с братом родились, улица, на которой был памятен каждый камешек. Водоросли, как густая трава, пробивались между плитами, оплетали сапоги, словно он шёл по мокрому лугу. А за распахнутыми дверями встречала тёмная вода.
Исилдур рывком сел на постели. Слепой ужас, рождённый сновидением, в который раз не спешил отпускать его. Странно. Он не видел в этих снах ни раскалывающейся земли, ни гибнущих людей, ни рушащихся стен… Ничего. Только мёртвый, застывший в тяжёлых объятиях Моря город. Только холодную воду, тёмной стеклянной стеной колыхавшуюся за порогом родного дома.
Исилдур с силой провёл ладонью по лицу, стирая наваждение. Все эти сны ничего не изменят. Страх бесплоден, а небывшие воспоминания о мёртвом городе – тем более.
***
– Почему ты злишься? – Элронд произнёс это так спокойно и так неожиданно, что Исилдур сделал ещё четыре шага по берегу, прежде, чем понял, что обращаются к нему.
– Я не злюсь, лорд Элронд.
Здесь, в Линдоне, Море пело иначе. Неправильно. По-другому.
Элронд смотрел так, будто что-то понимал.
«Я не злюсь».
«Я зол ужасно, потому что – кто сможет это понять? Моя земля мертва. Мой мир закончился. Век Нуменора закончился. А ты делаешь вид, что всё знаешь».
Элронд молчал.
Это было так, словно кончилась целая Эпоха. И кому какое дело до чисел и дат.
Волны что-то шептали, но Исилдур их больше не понимал. Они двое сделали передышку. Скоро нужно было возвращаться, но пока они могли сесть и смотреть, слушать, думать. Исилдур наклонил голову. Знакомый ритм не оставлял его, был здесь, рядом, на грани слуха.
Что осталось позади, скажи?
Дом наш, дом, что памятен до звука!
Протяну к окну привычно руку…
Исилдур вздрогнул. Звуки арфы были печальны, но не это изумляло и пугало. Слова… Откуда?
И мерой привычною нам не измерить
Всех наших утрат и минувших лет.
А волны всё бьются, я слышу, о берег,
Берег, которого больше нет.
Ветерок ерошил волосы, напоминал, подсказывал… Элронд чуть качнул головой – он и так помнил слова песни, что сложил когда-то Элрос. На того, кто сидел рядом с ним сейчас, он не смотрел.
***
Вёсла легли на дно лодки, движение унялось, и не стало слышно даже журчания воды под килем.
– Здесь? – недоверчиво спросил Элронд.
– Да, – ответил Элрос и, поймав хмурый взгляд, решил уточнить: – Я долго считал. И другие тоже. Это здесь.
Вот мы и дома.
Невероятно. Сколько раз они представляли, как обязательно вернутся, хотя бы когда вырастут. В этих мечтах город и дом почему-то вспоминались такими, как прежде. Память хранила лязг мечей, огонь и кровь на улицах, но воображение упорно рисовало причал, выдававшийся далеко вперёд, его прогретые солнцем доски, пятна света, пляшущие на стенах, белые, прохладные даже в жару стволы берёз…
Элронд вдруг представил, как берёзы там, в глубине, дремлют и, белые, кажутся зеленоватыми, словно сделанными из драгоценного камня.
…Сонную тишину в роще, серебристый звон колокола, долетавший с площади, невысокие ступеньки, спящего кота. И просторные комнаты, по стенам которых вилась резьба, широкую, тёмного дерева кровать, матушкино рукоделие на столе.
Ничего этого не было. Нет, не так. Это место всё ещё было здесь, но встретиться лицом к лицу с воспоминаниями они больше не могли. Опоздали.
Подожди! Ещё совсем чуть-чуть –
Мы пройдём знакомою дорогой…
Старых ран заботою не трогай,
Только старой песни не забудь.
Элрос коснулся его руки.
Светлый песок, наверное, осторожно укрыл знакомые половицы. Пройдись по ним – даже шагов не услышишь. Прохладная синяя вода зализала раны города, морские травы укутали мостовые, и белая пена, вскипавшая на гребнях волн далеко на поверхности, казалась городу облаками
Я вижу и знаю, но сердце не верит,
Что больше в наш дом не придёт рассвет!
А волны всё бьются, я слышу, о берег,
Берег, которого больше нет.
Городу уже было не больно. Может, теперь он видел сны, какие-нибудь свои, ни на что не похожие. Элронд не знал, чья это мысль – его или Элроса. Он неуверенно улыбнулся брату.
«А может, ему снимся мы».
***
Звуки арфы делали старые воспоминания почти зримыми.
Это оказалось больно. Так бывает, когда вытаскиваешь стрелу, вот только сейчас всё было гораздо хуже. Исилдур сидел неподвижно. Зажмурившись, он вдыхал запах Моря и слушал, слушал. Шум прибоя разрастался, и мелодия казалась отголоском. Солоноватое дыхание Моря касалось лица.
Слёзы всё текли. До этого ему казалось, что они куда-то делись. Или что он сам забыл, как плакать. А возможно, ему просто не хватало времени... Добавила многоточие вместо точки. Исилдур уже не сказал бы, когда именно его перестало хватать.
Не хватало времени. Даже чтобы проститься.
Припомни мой голос, скорбя о потерях,
И Море подскажет неслышно ответ.
А волны всё бьются – ты слышишь? – о берег
Берег, которого больше нет…
Исилдур почему-то твёрдо знал, что теперь Остров сможет упокоиться с миром.
Название: "Кто, кроме вечного Моря, помнит о том, что было?"
Задание: оставленный город
Размер: 270 слов
Жанр/категория: джен, ПОВ
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: ---
Тихо... Закрой глаза...
Ты видишь?
Там, под синей водой, под белыми барашками волн - ты видишь?
Посмотри вниз.
Перегнись с палубы, посмотри - туда, в глубину.
Посмотри...
Там, под толщей воды - ты видишь каменные руины? Ты видишь, внизу, у корней мира, куда не проникает свет дня - ты видишь, как белеет мрамор там, где живут лишь пучеглазые рыбы, привыкшие к вечному мраку?
Ты-то видишь?
Ты видишь когда-то гордые стены и башни, осыпавшиеся и почерневшие от времени, воды и огня? Ты видишь обломки колонн, вздымающиеся ввысь? Ты видишь дивные камни, еще хранящие отблеск света, под которым они сияли? Ты видишь резные стены и оплывшие фрески на них?
Ты видишь горделивый трон, возвыщающийся над обломками?
Ты видишь горы, когда-то рвавшиеся в небу? Ты слышишь еще звучащее здесь пение менестрелей?
Ты видишь, как проплывают по гордым когда-то залам тени тех, кто возвел их здесь?
Ты слышишь лязг мечей и крики сражающихся? Ты слышишь воинственный клич?
А там, там, вдали, ты видишь, как сквозь лиги и лиги воды сияет первозданный свет? Ты видишь, как притягивает он к себе все живое в толще моря? Ты знаешь, что здесь не бывает штормов?
Ты видишь города, проплывающие внизу? Древние города, гордые города, прожившие дольше, чем память о них? Они еще стоят, они еще живут - так искусны были создававшие их руки. Они еще помнят.
Ты не видишь...
Ты снимаешь на фотоаппарат красивый закат и остров на фоне заката. Ты видишь, как бьются волны в его подножие - и не знаешь, что камни на нем рукотворны.
Ты много читал и учил историю, ты точно знаешь, что мир круглый.
Ты не слышал древние песни. Ты не слышишь голос моря.
Ты не помнишь. Никто не помнит.
Только я храню там, где вода не шелохнется, память ушедших времен.
Название: Раковина
Задание: Оставленный город
Размер: 368 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Туор
Аннаэль рассказывал: Море, как и реки, порой выбрасывает на берег ракушки. Только они другие. Они подобны причудливым витым украшениям, скромные речные жители не любят таких сложных нарядов. А ещё дети реки не умеют говорить, а дети Моря, даже покинув его и обратившись в одну только пустую скорлупку, сохраняют его голос. В детстве Туору ужасно хотелось найти такую ракушку. Ему казалось чудом, что уже ушедшее, исчезнувшее существо хранит память о своём доме. Хранит дольше, чем живёт само.
Сейчас ему подумалось, что это должно выглядеть так. Город был как ракушка, из тех, о которых говорил Аннаэль. Прекрасный даже теперь и хрупкий, как покинутый домик водяного жителя. Отполированный песком до гладкости, до ослепительного спокойствия. Полный голосом Моря, что шумело совсем рядом. Все ушли отсюда. Уже давно камни здесь не слышали песен — Туор чувствовал это. И всё же Море хранило голоса ушедших. Их шаги, смех, окрики. Улицы и дома берегли старые воспоминания. Море возвращало городу потерянное: ветрами, волнами, чаячьими криками. Его дыхание стало дыханием города.
Туор ступал неслышно. Белый песок тонкой пеленой прикрыл гладко вытесанные плиты, встревоженный ветром, касался ног. Город ждал. Всё это время ждал пришедшего и принял, даже не встревожился. Туор остановился и зажмурился. Осторожно коснулся стены, провёл пальцами, словно по тёплому изгибу раковины. Ему было оказано великое доверие. Он всё это время шёл сквозь чужую память, слушал старые песни. Как он мог теперь их забыть? И мог ли сохранить всё это огромное, нечаянно доставшееся богатство, вынести такую ношу?
Осторожно открыл глаза, прислушался.
«Сможешь», — шептало-рокотало-настаивало Море. Охватывало, слепило синью, дурманило солёным духом. В самую душу проникало, врастало на вечные времена. Вместе с городом, вместе с памятью.
Задыхаясь, как задыхаются от слишком свежего ветра, бьющего в лицо, от слишком большого счастья или слишком острой боли, пришедшей нежданно, Туор шагнул вперёд, унося ощущение узорно-выглаженного камня под пальцами, любовного труда неведомых рук. Вперёд, к синеве и дрожащим на волнах отблескам света.
Песок на берегу был глубже. Вдруг взгляд за что-то зацепился, отвлёкся. Туор осторожно склонился, коснувшись песка коленом. Рука нашарила то самое «что-то». Взяв и вглядевшись, Туор увидел витую раковину, детскую мечту.
Шум, что она сохранила, разросся и заполнил всё вокруг. Воздух дрогнул.
«Сможешь, не сомневайся. Всё сохранишь, Туор, сын Хуора».
Зелёная волна поднялась неспешно и грозно, но страха почему-то не было.
«Здравствуй».
URL записиНазвание: Берег, которого больше нет
Задание: Оставленный город
Размер: 916 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: PG
Персонажи/Пейринги: Исилдур, Элронд, упоминается Элрос.
Огромная волна поднималась выше и выше, росла, ширилась, надвигалась. В полной тишине – а может, грохот воды и поглотил все остальные звуки... А потом обрушилась темнота. Но это был не конец пытки. Исилдуру казалось – он уходил вниз сквозь толщу воды вместе с городом. Глубже и глубже, и вот темнота расступалась, и он видел улицы. Они почему-то выглядели так, словно по ним уже очень давно никто не ходил. Вода здесь уподобилась ветру – шевелила листву деревьев, раскачивала занавеси на окнах, играла знамёнами на башнях. Он понимал: всё это невозможно, ведь Остров был уничтожен. Эти башни не могли устоять. Мёртвых на улицах не могло не быть. Но в его снах Остров сделался похожим на призрака – во всём подобный живому, он был мёртв, оставлен и отдан во власть Моря.
А потом Исилдур шёл так быстро, как только мог. Плыть не получалось, да и не хотелось: плыть означало бы признать.
Каждый шаг сквозь толщу воды давался с трудом, Море вцеплялось холодными пальцами в волосы, Море насмехалось, давая в попутчики серебристых рыб, равнодушно проплывавших у самого лица.
Дом. Дом, где они с братом родились, улица, на которой был памятен каждый камешек. Водоросли, как густая трава, пробивались между плитами, оплетали сапоги, словно он шёл по мокрому лугу. А за распахнутыми дверями встречала тёмная вода.
Исилдур рывком сел на постели. Слепой ужас, рождённый сновидением, в который раз не спешил отпускать его. Странно. Он не видел в этих снах ни раскалывающейся земли, ни гибнущих людей, ни рушащихся стен… Ничего. Только мёртвый, застывший в тяжёлых объятиях Моря город. Только холодную воду, тёмной стеклянной стеной колыхавшуюся за порогом родного дома.
Исилдур с силой провёл ладонью по лицу, стирая наваждение. Все эти сны ничего не изменят. Страх бесплоден, а небывшие воспоминания о мёртвом городе – тем более.
***
– Почему ты злишься? – Элронд произнёс это так спокойно и так неожиданно, что Исилдур сделал ещё четыре шага по берегу, прежде, чем понял, что обращаются к нему.
– Я не злюсь, лорд Элронд.
Здесь, в Линдоне, Море пело иначе. Неправильно. По-другому.
Элронд смотрел так, будто что-то понимал.
«Я не злюсь».
«Я зол ужасно, потому что – кто сможет это понять? Моя земля мертва. Мой мир закончился. Век Нуменора закончился. А ты делаешь вид, что всё знаешь».
Элронд молчал.
Это было так, словно кончилась целая Эпоха. И кому какое дело до чисел и дат.
Волны что-то шептали, но Исилдур их больше не понимал. Они двое сделали передышку. Скоро нужно было возвращаться, но пока они могли сесть и смотреть, слушать, думать. Исилдур наклонил голову. Знакомый ритм не оставлял его, был здесь, рядом, на грани слуха.
Что осталось позади, скажи?
Дом наш, дом, что памятен до звука!
Протяну к окну привычно руку…
Исилдур вздрогнул. Звуки арфы были печальны, но не это изумляло и пугало. Слова… Откуда?
И мерой привычною нам не измерить
Всех наших утрат и минувших лет.
А волны всё бьются, я слышу, о берег,
Берег, которого больше нет.
Ветерок ерошил волосы, напоминал, подсказывал… Элронд чуть качнул головой – он и так помнил слова песни, что сложил когда-то Элрос. На того, кто сидел рядом с ним сейчас, он не смотрел.
***
Вёсла легли на дно лодки, движение унялось, и не стало слышно даже журчания воды под килем.
– Здесь? – недоверчиво спросил Элронд.
– Да, – ответил Элрос и, поймав хмурый взгляд, решил уточнить: – Я долго считал. И другие тоже. Это здесь.
Вот мы и дома.
Невероятно. Сколько раз они представляли, как обязательно вернутся, хотя бы когда вырастут. В этих мечтах город и дом почему-то вспоминались такими, как прежде. Память хранила лязг мечей, огонь и кровь на улицах, но воображение упорно рисовало причал, выдававшийся далеко вперёд, его прогретые солнцем доски, пятна света, пляшущие на стенах, белые, прохладные даже в жару стволы берёз…
Элронд вдруг представил, как берёзы там, в глубине, дремлют и, белые, кажутся зеленоватыми, словно сделанными из драгоценного камня.
…Сонную тишину в роще, серебристый звон колокола, долетавший с площади, невысокие ступеньки, спящего кота. И просторные комнаты, по стенам которых вилась резьба, широкую, тёмного дерева кровать, матушкино рукоделие на столе.
Ничего этого не было. Нет, не так. Это место всё ещё было здесь, но встретиться лицом к лицу с воспоминаниями они больше не могли. Опоздали.
Подожди! Ещё совсем чуть-чуть –
Мы пройдём знакомою дорогой…
Старых ран заботою не трогай,
Только старой песни не забудь.
Элрос коснулся его руки.
Светлый песок, наверное, осторожно укрыл знакомые половицы. Пройдись по ним – даже шагов не услышишь. Прохладная синяя вода зализала раны города, морские травы укутали мостовые, и белая пена, вскипавшая на гребнях волн далеко на поверхности, казалась городу облаками
Я вижу и знаю, но сердце не верит,
Что больше в наш дом не придёт рассвет!
А волны всё бьются, я слышу, о берег,
Берег, которого больше нет.
Городу уже было не больно. Может, теперь он видел сны, какие-нибудь свои, ни на что не похожие. Элронд не знал, чья это мысль – его или Элроса. Он неуверенно улыбнулся брату.
«А может, ему снимся мы».
***
Звуки арфы делали старые воспоминания почти зримыми.
Это оказалось больно. Так бывает, когда вытаскиваешь стрелу, вот только сейчас всё было гораздо хуже. Исилдур сидел неподвижно. Зажмурившись, он вдыхал запах Моря и слушал, слушал. Шум прибоя разрастался, и мелодия казалась отголоском. Солоноватое дыхание Моря касалось лица.
Слёзы всё текли. До этого ему казалось, что они куда-то делись. Или что он сам забыл, как плакать. А возможно, ему просто не хватало времени... Добавила многоточие вместо точки. Исилдур уже не сказал бы, когда именно его перестало хватать.
Не хватало времени. Даже чтобы проститься.
Припомни мой голос, скорбя о потерях,
И Море подскажет неслышно ответ.
А волны всё бьются – ты слышишь? – о берег
Берег, которого больше нет…
Исилдур почему-то твёрдо знал, что теперь Остров сможет упокоиться с миром.
Название: "Кто, кроме вечного Моря, помнит о том, что было?"
Задание: оставленный город
Размер: 270 слов
Жанр/категория: джен, ПОВ
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: ---
Тихо... Закрой глаза... Ты видишь?
Там, под синей водой, под белыми барашками волн - ты видишь?
Посмотри вниз.
Перегнись с палубы, посмотри - туда, в глубину.
Посмотри...
Там, под толщей воды - ты видишь каменные руины? Ты видишь, внизу, у корней мира, куда не проникает свет дня - ты видишь, как белеет мрамор там, где живут лишь пучеглазые рыбы, привыкшие к вечному мраку?
Ты-то видишь?
Ты видишь когда-то гордые стены и башни, осыпавшиеся и почерневшие от времени, воды и огня? Ты видишь обломки колонн, вздымающиеся ввысь? Ты видишь дивные камни, еще хранящие отблеск света, под которым они сияли? Ты видишь резные стены и оплывшие фрески на них?
Ты видишь горделивый трон, возвыщающийся над обломками?
Ты видишь горы, когда-то рвавшиеся в небу? Ты слышишь еще звучащее здесь пение менестрелей?
Ты видишь, как проплывают по гордым когда-то залам тени тех, кто возвел их здесь?
Ты слышишь лязг мечей и крики сражающихся? Ты слышишь воинственный клич?
А там, там, вдали, ты видишь, как сквозь лиги и лиги воды сияет первозданный свет? Ты видишь, как притягивает он к себе все живое в толще моря? Ты знаешь, что здесь не бывает штормов?
Ты видишь города, проплывающие внизу? Древние города, гордые города, прожившие дольше, чем память о них? Они еще стоят, они еще живут - так искусны были создававшие их руки. Они еще помнят.
Ты не видишь...
Ты снимаешь на фотоаппарат красивый закат и остров на фоне заката. Ты видишь, как бьются волны в его подножие - и не знаешь, что камни на нем рукотворны.
Ты много читал и учил историю, ты точно знаешь, что мир круглый.
Ты не слышал древние песни. Ты не слышишь голос моря.
Ты не помнишь. Никто не помнит.
Только я храню там, где вода не шелохнется, память ушедших времен.
Название: Раковина
Задание: Оставленный город
Размер: 368 слов
Жанр/категория: джен, драма
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Туор
Аннаэль рассказывал: Море, как и реки, порой выбрасывает на берег ракушки. Только они другие. Они подобны причудливым витым украшениям, скромные речные жители не любят таких сложных нарядов. А ещё дети реки не умеют говорить, а дети Моря, даже покинув его и обратившись в одну только пустую скорлупку, сохраняют его голос. В детстве Туору ужасно хотелось найти такую ракушку. Ему казалось чудом, что уже ушедшее, исчезнувшее существо хранит память о своём доме. Хранит дольше, чем живёт само.Сейчас ему подумалось, что это должно выглядеть так. Город был как ракушка, из тех, о которых говорил Аннаэль. Прекрасный даже теперь и хрупкий, как покинутый домик водяного жителя. Отполированный песком до гладкости, до ослепительного спокойствия. Полный голосом Моря, что шумело совсем рядом. Все ушли отсюда. Уже давно камни здесь не слышали песен — Туор чувствовал это. И всё же Море хранило голоса ушедших. Их шаги, смех, окрики. Улицы и дома берегли старые воспоминания. Море возвращало городу потерянное: ветрами, волнами, чаячьими криками. Его дыхание стало дыханием города.
Туор ступал неслышно. Белый песок тонкой пеленой прикрыл гладко вытесанные плиты, встревоженный ветром, касался ног. Город ждал. Всё это время ждал пришедшего и принял, даже не встревожился. Туор остановился и зажмурился. Осторожно коснулся стены, провёл пальцами, словно по тёплому изгибу раковины. Ему было оказано великое доверие. Он всё это время шёл сквозь чужую память, слушал старые песни. Как он мог теперь их забыть? И мог ли сохранить всё это огромное, нечаянно доставшееся богатство, вынести такую ношу?
Осторожно открыл глаза, прислушался.
«Сможешь», — шептало-рокотало-настаивало Море. Охватывало, слепило синью, дурманило солёным духом. В самую душу проникало, врастало на вечные времена. Вместе с городом, вместе с памятью.
Задыхаясь, как задыхаются от слишком свежего ветра, бьющего в лицо, от слишком большого счастья или слишком острой боли, пришедшей нежданно, Туор шагнул вперёд, унося ощущение узорно-выглаженного камня под пальцами, любовного труда неведомых рук. Вперёд, к синеве и дрожащим на волнах отблескам света.
Песок на берегу был глубже. Вдруг взгляд за что-то зацепился, отвлёкся. Туор осторожно склонился, коснувшись песка коленом. Рука нашарила то самое «что-то». Взяв и вглядевшись, Туор увидел витую раковину, детскую мечту.
Шум, что она сохранила, разросся и заполнил всё вокруг. Воздух дрогнул.
«Сможешь, не сомневайся. Всё сохранишь, Туор, сын Хуора».
Зелёная волна поднялась неспешно и грозно, но страха почему-то не было.
«Здравствуй».