Умрёте - сразу проситесь в ад, в раю вас ждёт разгневанный Профессор (с)
Один из немногих моих текстов с сюжетом, а не просто зарисовок. За это я его и люблю, наверное.
читать дальшеТингол был очень рад увидеть внучку. Пусть дочь и не могла больше жить в Дориате, одиннадцатилетнюю Гилвен родители отпустили погостить в лесном королевстве.
Девочка и сама была счастлива. Она горячо полюбила леса, привязалась к дедушке и бабушке (хотя простые эти, человеческие слова совершенно к ним не подходили – владыки Дориата никак не связывались в сознании с непременными героями отцовских сказок, которых так называли) и особенно подружилась с воспитанником короля.
Гилвен на удивление легко обаяла сурового и замкнутого юношу. После уже Турин рассказал ей, что она напоминала его сестру, погибшую от страшной болезни – такая же ласковая, веселая и дружелюбная. Такая же младшая, беззащитная.
Но какой бы ни была дружба, а удержать Турина в четырех стенах она никак не могла. И он ушел в пограничную стражу.
Гилвен же половину года проводила с родителями, а другую – в Менегроте. В это время Турин неизменно выкраивал хотя бы неделю, чтобы навестить свою маленькую подругу. Они были безмятежно счастливы вместе, бродили по лесам, дурачились, и говорили, говорили, говорили…
Турин учил ее владеть мечом и стрелять из лука – ей нравилось оружие, нравилось упражняться с ним, только Гилвен представить себе не могла, как будет сражаться по-настоящему. Но пока она могла лишь играть, и она училась с радостью, каждый раз удивляя друга новыми умениями.
Он замечал, как она совершенствовалась, но не видел, как хорошела Гилвен с каждым днем. Похожая на мать как две капли воды, уже в четырнадцать лет она была невероятно красива.
Но Турин заметил это только в тот день, когда Гилвен неожиданно пришла к нему на помощь. Когда он, ошарашенный тем, что убил, впервые убил эльфа, разозленный обвинениями Маблунга, растерянный и запыхавшийся, встретился взглядом с подругой, непривычно серьезной и строгой.
- Саэрос напал на него подло, со спины! – глаза девушки полыхали, в лице явственно проступили отцовские черты. – Лорд Маблунг, ты судишь несправедливо, ибо не был свидетелем начала ссоры! Нет вины Турина в случившемся!
Все еще пылающий гневом Турин все же ушел вслед за уведшей его девушкой. Они ни о чем тогда не говорили, просто Гилвен отпаивала его водой, расчесывала волосы и молчала, что случалось с нею нечасто.
А через четыре года было объявлено о помолвке наследницы короля Элу Тингола и его воспитанника, Турина, сына Хурина Отважного.
Они поженились, и вскоре стало ясно, что ужиться им будет нелегко. Турин и Дориат едва ли могли и дальше существовать вместе, а Гилвен не могла бы жить вдали от ставших родными лесов. Разве что на родине, но туда путь Турину был заказан.
В поисках битвы, славы и мести за отца Турин уводил своих воинов все дальше от границ, ища врагов. Гилвен боялась за него, и однажды, когда он вернулся израненный и едва ли с половиной отряда, они жестоко поссорились. Он ушел снова, не простившись.
И не вернулся.
Гилвен носила под сердцем ребенка.
Гибель Тингола ошарашила весь Дориат. Гилвен долго не могла поверить черной вести, пришедшей в Дор Фирн-и-Гуинар. Утешала мать, собиралась с отцом в поход – и все не могла поверить. Элу казался скалой, вечной, незыблемой и прочной, как мир. На нем держалась вся страна. Что же будет теперь?
Это она скоро узнала. Потому что именно ей, внучке и наследнице Тингола, пришлось взять бразды правления в свои руки.
Легко сказать… Войско дориатрим было изрядно потрепано, Завеса пала, страна нуждалась в защите. С помощью верных Маблунга и Белега, с помощью принца Эльмо, его сыновей и внуков, с помощью неизменно мудрой и сдержанной Галадриэль Гилвен пыталась возродить земли. Они заключили союз с задыхающимся в борьбе, но еще державшимся Нарготрондом. Они опутывали чарами леса, они защищали посевы, чтобы была пища, они оберегали реки и леса.
И все это время Гилвен ждала мужа. Она так и не поверила в гибель Турина, и часто говорила сыну, что отец непременно вернется к ним. Элуред кивал и, наверное, верил. Мать не спрашивала.
Потери сыпались одна за другой. Еще не успевшая привыкнуть к осиротевшему Дориату Гилвен в одну черную зимнюю ночь получила из рук странника-лайквендо шкатулку темного дерева. А откинув крышку, едва ли не зажмурилась от яркого света, залившего комнату…
Гилвен не плакала. Она всегда знала, что родители уйдут, и знала, что со временем они встретятся. Но все равно было ужасно больно. Больно и одиноко.
Спустя месяц стража границ остановила подозрительного всадника в черно-алом одеянии. Он выглядел, как эльф-нолдо, а таким путь в Дориат был заказан. Но незнакомец назвался Турином, сыном Хурина, и потребовал проводить его к жене.
Гилвен сидела на троне Мелиан – второй трон, выше, пустовал. Сидела, не шевелясь, и смотрела на мужа неотрывно, сжимая рукой висевшее на шее ожерелье. Камень согревал, успокаивал и ободрял, давая силы не разрыдаться.
Он прошел через тронный зал, как через свою комнату. Поднялся по ступенькам к трону, остановился в шаге от Гилвен.
- Готовь войска. Вас скоро атакуют.
Гилвен встала, чтобы быть одного с ним роста, но все равно пришлось смотреть снизу вверх.
- И тебе доброго дня, муж мой, - спокойно. – Что задержало тебя на столько лет? Вижу, что худшие опасения мои не сбылись, не во вражеские руки попал ты.
Он передернул плечами.
- По виду моему ты и сама можешь понять, где я был.
Турин поведал свою историю: как они с отрядом, зайдя чересчур далеко, столкнулись с врагами, как его спутников перебили, а его, тяжело раненного, скрутили и увели в плен. Но орочий отряд разбили верные дома Феанора, чья крепость была неподалеку, забрали к себе раненного эльфа и выходили.
Уходить оттуда Турину не хотелось, да и незачем было. Возвращаться к жене после ссоры претило, а больше в Дориате его не держало ничего. Феаноринги же непрерывно сражались, и у Турина появился шанс проявить себя.
К тому же он куда легче сходился с нолдор, чем с дориатрим.
И он остался, жил, сражался и воевал, но не нашел ни счастья, ни покоя. Пусть он заслужил уважение и славу, пусть его отличал и старший лорд Маэдрос, и угрюмый Карантир – Турин чувствовал, что ему, адану и воспитаннику синдар, полного доверия нет. Он бы ушел, да за ним следили бдительно. До времени это Турину не мешало – до тех пор, пока он в одном из патрулей не встретил странного эльфа.
Таких он еще не видел никогда. Высокий, красивый синда был седым и странно-безразличным ко всему. Не отвечал на вопросы, не реагировал на оружие, не замечал холода – он был полностью погружен в себя. Несчастного привели в Амон-Эреб, и тем же вечером из нечаянно услышанного разговора лордов Турин узнал его имя.
Даэрон. Он бродил по всему Белерианду, выбирая самые глухие места, но, к несчастью, судьба занесла его именно сюда, где он был так необходим.
У безумца нет аванирэ. А он знал многое – он знал все тайные тропы Дориата.
- Готовь войска. Вас скоро атакуют, - повторил Турин, закончив свою повесть.
- Почему ты вернулся? – тихо спросила Гилвен, уже зная ответ.
- Потому что это подлость – нападать на эльфов! – его глаза полыхнули. – Морготово дело!
Они не говорили о них самих даже позже, оставшись вдвоем. Гилвен просто понимала, что муж не станет извиняться, что либо он останется, либо, выполнив свой долг, уйдет навсегда. И держалась, как будто не было этих тринадцати лет.
Познакомила его с сыном. Поняла – Элуред никогда не верил ей до конца. Не думал, что отец в самом деле вернется к ним. А по лицу Турина прочла – он не мог представить себе, что его ждут.
- Прости меня, - сказал он ночью, прижимая к себе жену. – Я глупец.
По расчетам Турина, Феанорингам понадобилось бы около месяца, чтобы привести войска, и это время дориатрим намеревались потратить с максимальной пользой. Все, кто мог держать оружие, тренировались. В Нарготронд был отправлен гонец с просьбой о помощи, и Ородрэт дал столько войск, сколько был в силах.
Свет Сильмарилла, который носила в ожерелье Гилвен, возрождал в сердцах надежду, укреплял дух защитников и помогал в чарах. Сама земля поддерживала синдар в эти дни.
Приезд гонца Феанорингов Гилвен встретила с легким удивлением. Она была бы рада обойтись без битвы, но требования нолдор были немыслимы. Они требовали вернуть Сильмарилл, единственный шанс Дориата на возрождение – ведь именно свет Камня давал силу земле и воде, укреплял страну. И Гилвен отказала – с тяжелым сердцем, услышав на прощание уже прямую угрозу.
Войска продолжали готовиться. И вот, спустя десять дней после отъезда гонца, пограничники доложили о немалых дружинах, шедших с юго-востока.
О численности, сильных и слабых сторонах войска нолдор Турин рассказал немало. Но Гилвен больше надеялась на хитрость, чем на силу – даже обороняясь, ей не хотелось губить эльдар без крайней нужды.
Так что войско Первого Дома, перейдя границу, некоторое время двигалось беспрепятственно. Довольно долгое время, надо сказать, пока они не поняли, что ходят по кругу – ведь должны были давно выйти к своей цели. Лишь тогда эльфы почувствовали, что их окружают чары, и чары сильные.
- Воины нолдор! – раздался чистый женский голос. Келегорм вздрогнул и схватился за меч, точно это могло отогнать призрака. – Вы окружены. Вокруг вас – топь, чары отведут вам глаза. Нас больше, но мы не хотим драться с вами! Опустите оружие и уходите с миром!
Ответом был лишь громкий смех. Протрубили рога, и бывалые воины кинулись в атаку.
Ни одни чары не могут остановить бегущего – лишь отвести ему глаза.
А вот град стрел – может.
Стрелы сыпались со всех сторон. Тяжелые арбалетные болты пробивали даже нолдорскую броню, копьеметы работали без перерыва, изрядно проредив нападавших. Не так уж много нужно было защитников, спрятавшихся среди болот и редкого кустарника, чтобы даже слабые остатки развеивавшихся чар помогли им не просто остановить нолдор, но и заставить отступить.
И тогда с тыла ударили мечники Нарготронда и воины Маблунга.
Сеча длилась не один час, но наконец нолдор удалось рассеять и загнать в болота. Синдар не добивали раненных и одиночек - обезоруживали, вытаскивали на волю и отпускали к другим таким же. К восходу луны бой был окончен. Дориатрим потеряли едва ли четверть войска, Феаноринги – больше половины, потому что дрались яростно и отчаянно.
Пал на поле боя Турин – его зарубил Маэдрос, не простивший адану предательства. Не вернулся и Белег, забравший с собой два десятка врагов. Погиб Эльмо, брат короля Тингола.
Погибли Келегорм и Куруфин, Маэдрос и Амрод. Оставшиеся Феаноринги были ранены.
Они стояли на той же поляне, где начинался бой. Из топи навстречу вышла Гилвен, с нею командиры ее войска. На шее женщины уже не было Сильмарилла – она сняла его только тогда, когда битва завершилась, перед этим разговором. Она сражалась наравне с мужчинами, и была тяжело ранена, но горе давило сильнее боли.
- Вы принесли много боли и себе, и другим, - устало. – Теперь уходите. Не пытайтесь повторить нападение, ибо в следующий раз милосердия не ждите. Вы забрали у меня мужа, но землю я вам не отдам, как не отдам и Свет. Он опалит вас – и по заслугам.
Так закончилась вторая битва за Дориат, и не было в тот день ликования в Менегроте. Не врагов убивали они, не прихвостней Бауглира, но обезумевших от отчаяния эльдар. И слишком многие полегли в той битве.
А Гилвен еще не знала, что спустя восемь месяцев у нее родится дочь, которую она назовет Урвен. Что с грудным ребенком ей придется бежать, уводя народ к Морю от яростного натиска орков. Что Дориат ей не сберечь, что надежда не в родной земле, а в Камне, который она сама наденет на дочь, провожая ее к венцу.
читать дальшеТингол был очень рад увидеть внучку. Пусть дочь и не могла больше жить в Дориате, одиннадцатилетнюю Гилвен родители отпустили погостить в лесном королевстве.
Девочка и сама была счастлива. Она горячо полюбила леса, привязалась к дедушке и бабушке (хотя простые эти, человеческие слова совершенно к ним не подходили – владыки Дориата никак не связывались в сознании с непременными героями отцовских сказок, которых так называли) и особенно подружилась с воспитанником короля.
Гилвен на удивление легко обаяла сурового и замкнутого юношу. После уже Турин рассказал ей, что она напоминала его сестру, погибшую от страшной болезни – такая же ласковая, веселая и дружелюбная. Такая же младшая, беззащитная.
Но какой бы ни была дружба, а удержать Турина в четырех стенах она никак не могла. И он ушел в пограничную стражу.
Гилвен же половину года проводила с родителями, а другую – в Менегроте. В это время Турин неизменно выкраивал хотя бы неделю, чтобы навестить свою маленькую подругу. Они были безмятежно счастливы вместе, бродили по лесам, дурачились, и говорили, говорили, говорили…
Турин учил ее владеть мечом и стрелять из лука – ей нравилось оружие, нравилось упражняться с ним, только Гилвен представить себе не могла, как будет сражаться по-настоящему. Но пока она могла лишь играть, и она училась с радостью, каждый раз удивляя друга новыми умениями.
Он замечал, как она совершенствовалась, но не видел, как хорошела Гилвен с каждым днем. Похожая на мать как две капли воды, уже в четырнадцать лет она была невероятно красива.
Но Турин заметил это только в тот день, когда Гилвен неожиданно пришла к нему на помощь. Когда он, ошарашенный тем, что убил, впервые убил эльфа, разозленный обвинениями Маблунга, растерянный и запыхавшийся, встретился взглядом с подругой, непривычно серьезной и строгой.
- Саэрос напал на него подло, со спины! – глаза девушки полыхали, в лице явственно проступили отцовские черты. – Лорд Маблунг, ты судишь несправедливо, ибо не был свидетелем начала ссоры! Нет вины Турина в случившемся!
Все еще пылающий гневом Турин все же ушел вслед за уведшей его девушкой. Они ни о чем тогда не говорили, просто Гилвен отпаивала его водой, расчесывала волосы и молчала, что случалось с нею нечасто.
А через четыре года было объявлено о помолвке наследницы короля Элу Тингола и его воспитанника, Турина, сына Хурина Отважного.
Они поженились, и вскоре стало ясно, что ужиться им будет нелегко. Турин и Дориат едва ли могли и дальше существовать вместе, а Гилвен не могла бы жить вдали от ставших родными лесов. Разве что на родине, но туда путь Турину был заказан.
В поисках битвы, славы и мести за отца Турин уводил своих воинов все дальше от границ, ища врагов. Гилвен боялась за него, и однажды, когда он вернулся израненный и едва ли с половиной отряда, они жестоко поссорились. Он ушел снова, не простившись.
И не вернулся.
Гилвен носила под сердцем ребенка.
Гибель Тингола ошарашила весь Дориат. Гилвен долго не могла поверить черной вести, пришедшей в Дор Фирн-и-Гуинар. Утешала мать, собиралась с отцом в поход – и все не могла поверить. Элу казался скалой, вечной, незыблемой и прочной, как мир. На нем держалась вся страна. Что же будет теперь?
Это она скоро узнала. Потому что именно ей, внучке и наследнице Тингола, пришлось взять бразды правления в свои руки.
Легко сказать… Войско дориатрим было изрядно потрепано, Завеса пала, страна нуждалась в защите. С помощью верных Маблунга и Белега, с помощью принца Эльмо, его сыновей и внуков, с помощью неизменно мудрой и сдержанной Галадриэль Гилвен пыталась возродить земли. Они заключили союз с задыхающимся в борьбе, но еще державшимся Нарготрондом. Они опутывали чарами леса, они защищали посевы, чтобы была пища, они оберегали реки и леса.
И все это время Гилвен ждала мужа. Она так и не поверила в гибель Турина, и часто говорила сыну, что отец непременно вернется к ним. Элуред кивал и, наверное, верил. Мать не спрашивала.
Потери сыпались одна за другой. Еще не успевшая привыкнуть к осиротевшему Дориату Гилвен в одну черную зимнюю ночь получила из рук странника-лайквендо шкатулку темного дерева. А откинув крышку, едва ли не зажмурилась от яркого света, залившего комнату…
Гилвен не плакала. Она всегда знала, что родители уйдут, и знала, что со временем они встретятся. Но все равно было ужасно больно. Больно и одиноко.
Спустя месяц стража границ остановила подозрительного всадника в черно-алом одеянии. Он выглядел, как эльф-нолдо, а таким путь в Дориат был заказан. Но незнакомец назвался Турином, сыном Хурина, и потребовал проводить его к жене.
Гилвен сидела на троне Мелиан – второй трон, выше, пустовал. Сидела, не шевелясь, и смотрела на мужа неотрывно, сжимая рукой висевшее на шее ожерелье. Камень согревал, успокаивал и ободрял, давая силы не разрыдаться.
Он прошел через тронный зал, как через свою комнату. Поднялся по ступенькам к трону, остановился в шаге от Гилвен.
- Готовь войска. Вас скоро атакуют.
Гилвен встала, чтобы быть одного с ним роста, но все равно пришлось смотреть снизу вверх.
- И тебе доброго дня, муж мой, - спокойно. – Что задержало тебя на столько лет? Вижу, что худшие опасения мои не сбылись, не во вражеские руки попал ты.
Он передернул плечами.
- По виду моему ты и сама можешь понять, где я был.
Турин поведал свою историю: как они с отрядом, зайдя чересчур далеко, столкнулись с врагами, как его спутников перебили, а его, тяжело раненного, скрутили и увели в плен. Но орочий отряд разбили верные дома Феанора, чья крепость была неподалеку, забрали к себе раненного эльфа и выходили.
Уходить оттуда Турину не хотелось, да и незачем было. Возвращаться к жене после ссоры претило, а больше в Дориате его не держало ничего. Феаноринги же непрерывно сражались, и у Турина появился шанс проявить себя.
К тому же он куда легче сходился с нолдор, чем с дориатрим.
И он остался, жил, сражался и воевал, но не нашел ни счастья, ни покоя. Пусть он заслужил уважение и славу, пусть его отличал и старший лорд Маэдрос, и угрюмый Карантир – Турин чувствовал, что ему, адану и воспитаннику синдар, полного доверия нет. Он бы ушел, да за ним следили бдительно. До времени это Турину не мешало – до тех пор, пока он в одном из патрулей не встретил странного эльфа.
Таких он еще не видел никогда. Высокий, красивый синда был седым и странно-безразличным ко всему. Не отвечал на вопросы, не реагировал на оружие, не замечал холода – он был полностью погружен в себя. Несчастного привели в Амон-Эреб, и тем же вечером из нечаянно услышанного разговора лордов Турин узнал его имя.
Даэрон. Он бродил по всему Белерианду, выбирая самые глухие места, но, к несчастью, судьба занесла его именно сюда, где он был так необходим.
У безумца нет аванирэ. А он знал многое – он знал все тайные тропы Дориата.
- Готовь войска. Вас скоро атакуют, - повторил Турин, закончив свою повесть.
- Почему ты вернулся? – тихо спросила Гилвен, уже зная ответ.
- Потому что это подлость – нападать на эльфов! – его глаза полыхнули. – Морготово дело!
Они не говорили о них самих даже позже, оставшись вдвоем. Гилвен просто понимала, что муж не станет извиняться, что либо он останется, либо, выполнив свой долг, уйдет навсегда. И держалась, как будто не было этих тринадцати лет.
Познакомила его с сыном. Поняла – Элуред никогда не верил ей до конца. Не думал, что отец в самом деле вернется к ним. А по лицу Турина прочла – он не мог представить себе, что его ждут.
- Прости меня, - сказал он ночью, прижимая к себе жену. – Я глупец.
По расчетам Турина, Феанорингам понадобилось бы около месяца, чтобы привести войска, и это время дориатрим намеревались потратить с максимальной пользой. Все, кто мог держать оружие, тренировались. В Нарготронд был отправлен гонец с просьбой о помощи, и Ородрэт дал столько войск, сколько был в силах.
Свет Сильмарилла, который носила в ожерелье Гилвен, возрождал в сердцах надежду, укреплял дух защитников и помогал в чарах. Сама земля поддерживала синдар в эти дни.
Приезд гонца Феанорингов Гилвен встретила с легким удивлением. Она была бы рада обойтись без битвы, но требования нолдор были немыслимы. Они требовали вернуть Сильмарилл, единственный шанс Дориата на возрождение – ведь именно свет Камня давал силу земле и воде, укреплял страну. И Гилвен отказала – с тяжелым сердцем, услышав на прощание уже прямую угрозу.
Войска продолжали готовиться. И вот, спустя десять дней после отъезда гонца, пограничники доложили о немалых дружинах, шедших с юго-востока.
О численности, сильных и слабых сторонах войска нолдор Турин рассказал немало. Но Гилвен больше надеялась на хитрость, чем на силу – даже обороняясь, ей не хотелось губить эльдар без крайней нужды.
Так что войско Первого Дома, перейдя границу, некоторое время двигалось беспрепятственно. Довольно долгое время, надо сказать, пока они не поняли, что ходят по кругу – ведь должны были давно выйти к своей цели. Лишь тогда эльфы почувствовали, что их окружают чары, и чары сильные.
- Воины нолдор! – раздался чистый женский голос. Келегорм вздрогнул и схватился за меч, точно это могло отогнать призрака. – Вы окружены. Вокруг вас – топь, чары отведут вам глаза. Нас больше, но мы не хотим драться с вами! Опустите оружие и уходите с миром!
Ответом был лишь громкий смех. Протрубили рога, и бывалые воины кинулись в атаку.
Ни одни чары не могут остановить бегущего – лишь отвести ему глаза.
А вот град стрел – может.
Стрелы сыпались со всех сторон. Тяжелые арбалетные болты пробивали даже нолдорскую броню, копьеметы работали без перерыва, изрядно проредив нападавших. Не так уж много нужно было защитников, спрятавшихся среди болот и редкого кустарника, чтобы даже слабые остатки развеивавшихся чар помогли им не просто остановить нолдор, но и заставить отступить.
И тогда с тыла ударили мечники Нарготронда и воины Маблунга.
Сеча длилась не один час, но наконец нолдор удалось рассеять и загнать в болота. Синдар не добивали раненных и одиночек - обезоруживали, вытаскивали на волю и отпускали к другим таким же. К восходу луны бой был окончен. Дориатрим потеряли едва ли четверть войска, Феаноринги – больше половины, потому что дрались яростно и отчаянно.
Пал на поле боя Турин – его зарубил Маэдрос, не простивший адану предательства. Не вернулся и Белег, забравший с собой два десятка врагов. Погиб Эльмо, брат короля Тингола.
Погибли Келегорм и Куруфин, Маэдрос и Амрод. Оставшиеся Феаноринги были ранены.
Они стояли на той же поляне, где начинался бой. Из топи навстречу вышла Гилвен, с нею командиры ее войска. На шее женщины уже не было Сильмарилла – она сняла его только тогда, когда битва завершилась, перед этим разговором. Она сражалась наравне с мужчинами, и была тяжело ранена, но горе давило сильнее боли.
- Вы принесли много боли и себе, и другим, - устало. – Теперь уходите. Не пытайтесь повторить нападение, ибо в следующий раз милосердия не ждите. Вы забрали у меня мужа, но землю я вам не отдам, как не отдам и Свет. Он опалит вас – и по заслугам.
Так закончилась вторая битва за Дориат, и не было в тот день ликования в Менегроте. Не врагов убивали они, не прихвостней Бауглира, но обезумевших от отчаяния эльдар. И слишком многие полегли в той битве.
А Гилвен еще не знала, что спустя восемь месяцев у нее родится дочь, которую она назовет Урвен. Что с грудным ребенком ей придется бежать, уводя народ к Морю от яростного натиска орков. Что Дориат ей не сберечь, что надежда не в родной земле, а в Камне, который она сама наденет на дочь, провожая ее к венцу.
-
-
18.04.2014 в 22:17-
-
18.04.2014 в 22:29-
-
18.04.2014 в 22:30-
-
18.04.2014 в 22:34-
-
18.04.2014 в 22:50По идее - могли. Диор явно в Дориат наведывался (а вот его родители - нет).
-
-
18.04.2014 в 22:55-
-
18.04.2014 в 23:02А как в этой истории сложилась судьба Ниэнор, Морвен и Хурина?
-
-
18.04.2014 в 23:08