27 января 1944 годаЗа залпом залп гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут.
А ленинградцы тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо.
Их радость слишком велика —
Гремит салют над Ленинградом!
Их радость велика, но боль
Заговорила и прорвалась:
На праздничный салют с тобой
Пол-Ленинграда не поднялось...
Рыдают люди, и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе салют.
Сегодня ленинградцы плачут...
Ю. Воронов
Вообще, наверное, именно Воронов для меня - больше всего про блокаду. Он не самый талантливый из поэтов, Берггольц, наверное, гениальнее, но всё-таки именно Юрий Воронов безжалостно скуп в словах и точен, и бьёт наотмашь.
Больше
За воем сирен
За воем сирен —
Самолёты в ночи.
За взрывом —
Завалы из щебня и лома,
Я цел.
Но не знаю ещё,
Что ключи
В кармане —
Уже от разбитого дома.
Дорога жизни
Они лежали на снегу
Недалеко от города.
Они везли сюда муку.
И умерли от голода...
Мёртвые
Мне кажется: когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве по улицам идут,
Как все живые. Только не поют.
Не потому, что с нами не хотят,
А потому, что мёртвые молчат.
Мы их не слышим, мы не видим их,
Но мёртвые всегда среди живых.
Идут и смотрят, будто ждут ответ:
Ты этой жизни стоишь или нет?..
Обстрел
Опять фанера хлопнула в окне
И старый дом от взрыва закачался.
Ребёнок улыбается во сне.
А мать ему поёт о тишине,
Чтоб он её потом не испугался.
Пленные
По Невскому пленных ведут.
На сотню - четыре конвойных.
Они никуда не уйдут,
И наши солдаты спокойны.
В блокаде куда им уйти,
В какой закоулок податься?
На всём протяженье пути
Казнят их глаза ленинградцев.
Сбежишь - и тогда самосуд,
А здесь - под солдатской защитой...
Им хлеб, как и нам, выдают,
По Ладоге в город пробитый...
Скрипач
«Весной пойду учительствовать к детям.
А поначалу думал, что каюк...»
Я слушаю, стараюсь не заметить,
Как рукава свисают, будто плети...
Сосед, скрипач, оставшийся без рук.
Трое
Я к ним подойду. Одеялом укрою,
О чём-то скажу, но они не услышат.
Спрошу - не ответят... А в комнате - трое.
Нас в комнате трое, но двое не дышат.
Я знаю: не встанут. Я всё понимаю...
Зачем же я хлеб на три части ломаю?
***
В блокадных днях мы так и не узнали:
Меж юностью и детством где черта?..
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом - паспорта.
А ещё здесь обязательно должны быть вот эти стихи Городницкого:
БлокадаВспомним блокадные скорбные были,
Небо в разрывах, рябое,
Чехов, что Прагу свою сохранили,
Сдав ее немцам без боя.
Голос сирены, поющей тревожно,
Камни, седые от пыли.
Так бы и мы поступили, возможно,
Если бы чехами были.
Горькой истории грустные вехи,
Шум пискаревской дубравы.
Правы, возможно, разумные чехи —
Мы, вероятно, не правы.
Правы бельгийцы, мне искренне жаль их, —
Брюгге без выстрела брошен.
Правы влюбленные в жизнь парижане,
Дом свой отдавшие бошам.
Мы лишь одни, простофили и дуры,
Питер не выдали немцам.
Не отдавали мы архитектуры
На произвол чужеземцам.
Не оставляли позора в наследство
Детям и внукам любимым,
Твердо усвоив со школьного детства:
Мертвые сраму не имут.
И осознать, вероятно, несложно
Лет через сто или двести:
Все воссоздать из развалин возможно,
Кроме утраченной чести.