Родился-женился-умер... Вот с биографией ему, надо сказать, повезло - и в то же время, как и большинству родичей, крупно не повезло. "А от большинства людей остается только тире между двумя датами" (с). Нет, не про него - но осталось слишком мало. Или все-таки достаточно?
Под кат ходить осторожно, там много.
Что же мы о нем знаем, о Турукано? Родился, безусловно. В 1300 году Древ - что интересно, из третьего поколения Финвионов мы знаем точную дату для четверых из пятнадцати (или даже шестнадцати, если считать Аракано). Вопрос "почему" отложим в сторону, а жаль.
читать дальшеВремя, когда еще ничто не омрачает покой Благословенных Земель (то есть почти ничто - есть уже напряженность между Первым Домом, который так еще не называется, и прочими потомками Финвэ). У Нолофинвэ Финвиона появляется второй сын. Думаю, похожий на отца - высокий, сероглазый, красивый... Да и характером в него - рассудительность, сдержанность, мудрость. Наверное, любимец матери - так часто бывает. Отец, думаю, больше любил первенца - и младшую дочь, красавицу, умницу, любимицу всех в семье, которую баловали все мужчины наперегонки.
И первый друг - двоюродный брат, ровесник. Финдарато Инголдо. Интересно, как и когда они познакомились, если детство последнего проходило в Альквалондэ? Наверное, уже лет в пятнадцать, когда самостоятельно путешествовать начали. Или все-таки родители (близко дружившие) познакомили раньше? Возможно и то, и это, но я думаю, что дружба - именно дружба - появилась в те пятнадцать лет. В детстве дружишь с тем, кто живет в соседнем доме, с кем на одном заборе висишь и вместе варенье таскаешь. Дружба на расстоянии - это для тех, кто постарше.
Подружились. А в этом возрасте для дружбы уже нужно взаимное уважение. Уважение... надо думать, заслужили. Учитывая "пламенный нрав и непокой" обоих, надо думать, много вместе путешествовали. И, вероятно, вместе нянчились в многочисленными Арафинвиони, которые аккурат в это время и появляются - один за другим. Видимо, так всей кучей и дружили - не такая уж там и большая разница в возрасте.
А потом в один год у обоих появляются сестры... Турукано свою явно демонстрирует с гордостью, Финдарато младшую обожает... Хотя вот они-то не подружились.
Есть друзья, есть младшая сестра, которую опекает именно Турукано. Да и она его любит больше, чем других родных. Видимо, не так уж много лет Арельдэ, когда на горизонте, а потом и в семье ее брата появляется Эленвэ. Ваниэ. Это все, что мы знаем о ней, да еще то, что она бесконечно любила мужа. Думаю, такую любовь порой называют "слепой". Рождается дочь, наверное, внешне похожая на мать. Любимица отца, жемчужина, сокровище. Все счастливо, все гладко, но уже видно, что Турукано их семьи уходит рано и живет отдельно, а вот старший все еще остается возле отца. Там очевидна сильнейшая дружеская связь. А Турукано - эльф вполне самодостаточный, волк-одиночка. Ему нужна семья, да, но его ближайший круг - это жена и дочь. И сестра. Все остальные - чуть дальше. Это не хорошо и не плохо, это просто свойство характера. Ну замкнутый у нас эльф, интроверт, вещь в себе.
А в Валиноре начинаются не самые счастливые годы. Получает свободу Мелькор, и ползут по Аману слухи. Не думаю, чтобы Турукано всерьез верил им - для него вообще нехарактерна доверчивость. Но владеть мечом учится явно с интересом, а давняя любовь к путешествиям толкает на мечты об Эндорэ. Мечтают, видимо, не только вместе с другом, но и с семьей - потому что для того, чтобы решиться на исход, ваниэ (!) должна была давно исподволь привыкать к этой мысли.
Кстати о возрасте Идриль, чтоб два раза не вставать. Лично моя стойкая имха - что в те времена для эльфов валинорские годы практически эквивалентны солнечным, то бишь жениться можно было в пятьдесят лет. Откуда очевидно, что раньше 1350 Тургон жениться никак не мог, да и не хотел в то время, ибо совсем еще молод, а для него характерна некая основательность. А поскольку сестру опекал не только он, но и Эленве (упоминается это в Шибболете), можно предположить, что поженились они в раннем детстве Аредэль. Где-то так в районе 1370 года. И вполне могли к 1400 родить дочь. Это я к чему? А к тому, что в момент появления мыслей о путешествии в Эндорэ девочка уже совершеннолетняя или около того, и опекать ее родители уже не обязаны. Вполне могут взять и отправиться за Море. И даже с дочерью - а почему нет?
Но непокой развивается своим чередом, отношения начинают обострятся, вспыльчивый Турукано (а он, при всей своей рассудительности, вспыльчив и не отходчив! - ну что ж, у каждого свои недостатки) категорически не ладит с родичами из Первого Дома. Полагаю, не в последнюю очередь потому, что они "плохо влияют" на его сестренку. Или без кавычек плохо влияют - у Арельдэ начинают развиваться типично перводомские черты характера, как то упрямство, желание сделать все по-своему, вздорность и храбрость без ума (здравствуй, Келегорм). Абсолютному нолфингу Турукано это кажется просто опасным, хотя сестричка его по-прежнему очень любит. Так что КиК не нравятся из-за влияния на сестру, Морифинвэ вообще никому не нравится, даже среди братьев он одиночка - уж больно трудный характер, не смягченный ничем - и, возможно, есть некая натянутость в отношениях с лучшим другом брата. Пока еще только натянутость.
Замечу в скобках, что его лучшему другу никакие натянутости нигде не мешают - с Маэдросом и Маглором он приятельствует, даром что оба ровесники его отца, в близнецами, видимо, тоже, хотя в свою очередь годится им в отцы по возрасту. Во всяком случае, позже, в Эндорэ, он часто будет бывать у них в гостях, и хотя я не назову никакие из этих отношений дружбой, на приятельские и родственные они вполне тянут. Но, видимо, охотятся друзья иногда порознь. А иногда - вместе, теплой родственной компанией, в которую входят все нолфинги и арфинги в произвольных комбинациях.
Возвращаемся к развитию характера во времени.
Феанор обнажает меч и угрожает брату. Потом отправляется в изгнание, сыновья уезжают с ним. Это бы ладно, но и король уезжает тоже.
В принципе, о Тургоне в этот период ничего не известно, но я позволю себе сделать некоторые предположения. Во-первых, Арельдэ несколько отдаляется от своих приятелей по техническим причинам. Во-вторых, Финдекано отдаляется от своего друга. Полагаю, что Турукано осуждает поведение Феанора, и очень сильно, однако пока поглощен семьей в широком смысле, а также друзьями.
И вот - гибель Древ, известие о гибели Финвэ, пламенная речь Феанаро. Тут происходит крайне интересная расстановка сил - после клятвы (не до! до - все были если и несогласны, то молча) Нолофинвэ возражает брату, и его сторону принимает только Турукано. Почему? А потому что Финдекано на сей раз очень хочет уйти, а вот его младший брат уже успел немного подумать, он же рассудительный, в отца. Но и вспыльчивый, а поэтому звучат "злые слова". Арафинвэ и Артаресто пытаются всех помирить, Финдарато поддерживает друга. Обратите внимание - не "точку зрения", не Нолофинвэ, а Тургона. С одной стороны - это лояльность к другу. Но с другой - вероятно, были у Тургона крайне разумные аргументы (именно у него, потому что его никакое данное слово не удерживает). Потому что Финрод - он, конечно, очень преданный друг, но он еще и разумен и честен. Пылок, конечно, но чтобы так жаждавший новых земель и встречи с новыми народами Финрод выступил против исхода - должны были быть очень хорошие, убедительные аргументы. И именно у Тургона. Не у Нолофинвэ.
Но все-таки Феанор взял верх, и все тронулись в путь. Со стандартным разделением сил по Домам и авторской ремаркой "Куда больше любили они Финголфина с сыновьями — и множество жителей Тириона отказались подчиниться Феанору, даже если и пойдут с ним". Да-да, во-первых - большинство хочет видеть Нолофинвэ _королем_, а во-вторых - любовь распространяется на сыновей. На обоих. Интересная деталь. Здесь же речь идет не только о дружеских чувствах, но и об уважении к качествам правителя. Да, после эти качества сформируются и у Арафинвэ, и у Финдарато, и у Артанис - но пока в этом не было нужды, они их и не демонстрировали, а может, и не воспитывали в себе. А вот Второй Дом - полным составом - уже выделен как короли. Даже младший, который нигде ни разу не и вряд ли имел какой-то шанс себя показать (отцу во время регентства явно больше помогал старший).
Дальше текст про Тургона молчит долго. Даже там, где перечисление, кто где шел - впереди Фингон, последними Финарфин и Финрод, который, при всем своем непокое, уходить совершенно не хочет и не считает такой уход правильным и праведным... Где именно Тургон, неясно. Скорее всего, где-то в середине, ободряет жену, дочь и сестру, утихомиривает народ. И - Альквалондэ...
Что случилось с "неприязнью" к полуродичам, думаю, и так понятно. Турукано просто обязан был телери хорошо знать, он же часто здесь бывал с другом, да вообще со всем Третьим Домом, у него же тут ну не меньше трети жизни проходило. А еще, я думаю, добавляется гнев за брата, который кинулся в битву ради _вот этих_. Вот этих очень неприятных эльфов. И которому сейчас ну очень плохо, а очень бывший друг старательно делает вид, что его тут вовсе нет. И даже простого эльфийского "спасибо" от Феанаро или кого-либо еще ждать не стоит. Да, спас. Так обязан был, между прочим.
Потом - поход в Араман. Пеший, разумеется. Турукано явно не выкрикивает проклятия, а произносит их один раз - негромко, холодно и сжав зубы. Потому что - очень разгневан, но в ненависть этот гнев еще не перешел.
И слышит Проклятие. Впечатляется, конечно, и вполне понимает, что впереди ждет только и исключительно всяческая пакость. Но, по авторскому же замечанию, отважен и пламенен душой (а если по-русски, то по-нолдорски уперт и категорически не любит поворачивать назад и менять раз принятое решение; точнее, даже не не любит, а плохо умеет, потому что совершенно негибок). И поэтому продолжает идти вперед, тем более что и все остальные идут. Даже жена и вполне уже взрослая дочь - хотя обе идут, скорее всего, только и исключительно из любви к нему.
Увидев однажды утром, что кораблей нет, Турукано, думаю, не сильно удивился. Потому что уже понял цену дяде. И примерно знает, чего от него ожидать. И, стиснув зубы, пойдет вперед - во Льды. Потому, что другого пути уже совсем нет. Даже назад.
Судя по тому, сколько народа верило Турукано и шло за ним - он и во Льдах остается все тем же уверенным и сильным лидером, опорой отцу и народу. До самого момента гибели жены.
Жуткий, на самом деле, момент. Подламывается лед под ногами, и обе женщины проваливаются в полынью. Если там есть минимальное течение (а вероятно, что оно есть, оно и подмыло лед), их должно быстро затянуть под лед. Не говоря уже о том, что в ледяной воде останавливается дыхание, теплая одежда камнем тянет вниз и спутывает руки-ноги, а сердце не выдерживает такой нагрузки. И даже в этой ситуации Эленвэ из последних сил выталкивает наверх дочь. Подбежавшие воины (а счет идет на мгновения) успевают вытащить Идриль. Но не успевают - Элевнэ (все помнят правила техники безопасности, как из-подо льда вытаскивают? что к полынье ни в коем случае нельзя подбегать или подходить, слишком велик риск проломить тонкий лед, а только подползать и только медленно, ища, где покрепче, чтобы лед выдержал двойную тяжесть...)
Неважно, когда на месте происшествия появляется Турукано. Скорее всего, не видит он этого, иначе не поймали бы, кинулся к проруби, если не в прорубь за женой. Но узнает-то сразу, чувствует сердцем. Кидается на поиски... И узнает, что отныне он вдовец.
Наверное, его это ломает. Как мы помним, жена для него - самый близкий эльф. Самый родной. Наверное, он кричит от боли. Его успокаивают - и прежде всего дочь. Она все время рядом, она становится вместо матери помощницей и опорой, не зря же в Гондолине Тургон с уважением прислушивается к ее советам! Он, думаю, очень быстро берет себя в руки - внешне. Но в сердце теперь - незаживающая рана, не проходящая боль. И даже без надежды снова встретиться. Но он идет вперед. И ведет народ за собой. Он не один с таким горем, тут каждый третий потерял родных. Принц должен подать пример выдержки, силы и стойкости. Он подает этот пример. Он окончательно становится мужчиной, не юношей. И окончательно замыкается в себе, захлопывает раковину.
Наконец - берег. Восход Луны. Надежда. Потом - поход через новые земли до самого Ангбанда... под ногами расцветают цветы, но Турукано эти цветы не видит. Потому что в нем родилось новое чувство... Ненависть. Холодная, рассудочная ненависть к виновникам его несчастья. Ведь идут они мимо Митрима, видят по дороге лагерь Феанорингов. Тех, кто теперь виновен еще и в гибели Эленвэ.
Воинство возвращается обратно. И "возникает опасность битвы". Скорее всего - почти наверняка - лидером тех, кто хотел битвы, был Турукано. Потому что это явно не Фингон и не Финрод, а он старший из оставшихся. И почти наверняка его поддержали сестра и младшие Арфинги. Он действительно готов убивать - в тот момент горящей ненависти.
Но битвы не случилось, столкновение спущено на тормозах. Нолдор селятся на новом месте. О Тургоне тексты молчат долго, но он же все равно действует.
Проходит какое-то время. Фингон пропадает - и возвращается не один. Что мог чувствовать его брат?
Ну во-первых - уважение. К Финдекано.
Во-вторых, ненависть угасает. Ненавидеть того, кто вернулся из плена, невозможно при наличии хоть какой-то совести, а совесть у Тургона есть. И остается холодное безразличие. И ничего больше об отношении Тургона к кузенам неизвестно.
И еще один факт, который в голове у Турукано откладывается. Орел. Значит, Валар, несмотря на свое напутствие, еще не вполне отвернулись от нолдор? Значит, на мольбу был ответ. Стоит вспомнить, что именно Тургон был одним из немногих противников Исхода - полагаю, что не в последнюю очередь из-за уважения к Валар и несогласия с данными им Феанором характеристиками.
Дальше - передача короны, внешнее примирение, совет у Митрима, который ясно дает понять, что примирение было только и исключительно внешним. Причем обиженными себя до сих пор чувствуют почему-то Феаноринги. Видимо, очень сердиты они на тех, кому причинили зло. Вот только Турукано уже перегорел, и испытывает не гнев, а скорее презрение. Мол, ничего другого и ожидать было невозможно.
Делятся земли. Он получает Нэвраст - тылы, побережье. Счастлив там Тургон, может ли он быть там счастлив? Нет. Горы он не любит, Море - тем более, Море - это напоминание о доме, где все было хорошо. И где была Эленвэ. Однако Турукано строит там укрепления, города, поля и все необходимое. Собирает вокруг себя немалый народ. Синдар к нему идут очень охотно. Но покоя в сердце нет, и Турукано сам (!) едет к старому другу. Для него, волка-одиночки, поступок явно нетипичный. Видимо, все-таки стосковался по общению.
И кузены отправляются в путешествие вниз по Сириону.
Однажды ночью оба видят сон. Смутный, нечеткий и неясный, но тревожный. И, не обмениваясь ни словом на эту тему (тайны хранить умеют оба, а сны - это нечто глубоко личное, интимное, тайное, особенно - пророческие сны), возвращаются по домам. И все-таки странно, что друзья не обсуждают свои сны. Скорее всего, это следствие все той же замкнутости Тургона и полного неумения и нежелания раскрывать душу. А Финрод, зная друга, ни в коем случае не настаивает.
Примечательно, что сон оба поняли одинаково, но действовали по-разному. Финрод, поискав убежище (и как это друзья лбами не столкнулись в своих поисках?), идет за советом к Тинголу. Полная таинственность совсем не в его характере, он доверяет многим и многим, а двоюродного деда уважает, да и земли эти он знает, и король он Белерианда, как-никак. А вот Тургон...
Тургон, как всегда, никому и ни о чем не говорит. Ищет сам, долго, методично, видимо, сделав все, что было в его силах (ну, как и Финрод - он тоже делает все, что может; до упора), затихает. Потому что сделал _все_, что должен был. Более того, если тайное место таково, что его может найти один эльф за пару месяцев бессистемных поисков (а он еще в свои земли должен в разумный срок вернуться, да? ну хотя бы чтобы вопросов не задавали; так что времени на поиски было в принципе мало), то ни разу это не тайное место. И Тургон - совершенно резонно - ждет новых указаний судьбы. Он свое дело сделал - показал свою полную готовность исполнить то, что должен. Ну так пните в нужном направлении.
И есть, конечно, еще одна деталь. Турукано ищет место, где сможет жить счастливо. Или хоть спокойно. Ищет место, похожее на дом. Да и где было безопаснее, чем в Тирионе?
Указание свое Тургон получает ровно через год. Уже напрямую от Ульмо, а не абстрактный сон. Получает точные инструкции и следует им без колебаний. Он же помнит, что Валар не забыли о них, он же помнит об орле, и он знает, что единственный шанс выбраться из той, скажем культурно, тяжелой ситуации, в которую нолдор сами себя загнали - это милосердие Валар. И уж точно отказаться от помощи и совета нельзя ни в коем случае. Ну и плюс - "ты избран,
Идет время, отгремела Дагор Аглареб. Все радуются - а у Тургона опять на сердце неспокойно. И теперь он ведет в долину мастеров из своего народа, и там строят город.
Теперь отвлечемся от эпоса. Как вы себе это представляете? Город же не за день строится! Вот прямо так лучшие мастера взяли и исчезли. В неизвестном направлении. И лорд с ними. Надолго, на пятьдесят лет. Ладно, допустим, эльфы народ дисциплинированный, слухи не поползли. Но от короля это можно было скрыть? Ответ - нет. Финголфин не мог не знать. А можно ли было не рассказать, что ты творишь? Ответ - нет. Значит, Тургон что-то отцу рассказал. Вряд ли лгал - не в характере. Вряд ли выложил все - опять же не в характере. Скорее всего, изложил относящееся к делу - явился Ульмо, велел строить убежище, указал место. Строю. Не палюсь.
Нолофинвэ встал перед фактом. Постоял, посмотрел. Подумал. И явно спорить и запрещать не стал, а скорее всего - и благословил на это дело. В основном из-за Ульмо.
Косвенное указание на то, что Нолофинвэ совсем даже не возражал: Турукано уводит с собой треть прошедших через Льды. Треть! И _никто_ не поколебался бы, не остался, если бы Нолдаран был против или хотя бы не всеми руками за? Ни один эльф? Никогда бы столько не набралось бы. Возражение, что, дескать, Тургон приказал, не принимается, ибо приказ Нолофинвэ на порядок приоритетнее. Так что все было по обоюдному согласию и взаимопониманию.
Более того, когда Тургон все-таки уходит, по Белерианду начинают ползти слухи, что Гондолин далеко на юге. Очень удобные слухи, и к тому же настолько не соответствующие истине, что сами по себе они зародиться не могли. Их запускают специально, чтобы отвлечь внимание. Кто это мог сделать? Не сам Тургон, не по его приказу - его уже давно нет в зоне досягаемости. Значит, кто-то, кто мог и хотел помочь. Отец и брат.
Ладно, город построен. Тургон получает последнее напутствие-обещание от Ульмо - что его чары будут хранить долину. Получает он и предостережение (не привязываться к городу слишком сильно; ох, знал Ульмо нолдор вообще и Тургона в частности!), и способ выбраться из грядущих неприятностей. Приказ эльф исполняет.
И уже здесь Ульмо говорит о надежде, которая лежит на Западе и которая обязательно придет.
Вот и все. Тургон надолго ушел из истории Белерианда. И народ его ушел вместе с ним.
Да, он достаточно легко обрывает родственные и дружеские связи, но это - необходимая цена. Не чрезмерная - он, как мы помним, очень замкнут, а к тому же его семья - это теперь дочь и сестра более всего. Да, еще аргумент в копилку версии о том, что Нолофинвэ знал и одобрял: обе женщины семьи в полной безопасности. Ох уж это нолдорское стремление запихать своих женщин под надежную защиту... Рыцари.
Интересно, что больше половины народа Гондолина - синдар. Что их-то могло повести за Тургоном? Гарантия безопасности? Вон Дориат рядом. Родные места? Так ведь в _новое_ место идут, очень нолдорское место, где даже не на синдарине говорить будут! Что, кроме безусловной преданности королю, могло позвать их туда в таком количестве? Да, Тургон умеет завоевывать сердца подданных. Ему преданны - до конца.
Текут дни в Гондолине. Город растет, ширится, становится все прекраснее. Его мастера - лучшие среди нолдор, он счастлив и безмятежен - почти как Тирион когда-то. И за все это - спасибо королю, который сумел создать единый народ гондолинцев, слить нолдор и синдар в одну нацию (кому еще это удалось, поднимите руки). Это при том, что языком остается квенья - беспрецедентный случай. Да, несколько изменившийся под влиянием синдарина, но все-таки это квенья.
А потом Аредэль сообщает о своем желании поехать погулять. Судя по разговору, она так и осталась для брата девочкой, за которой глаз да глаз нужен (и основания для такого отношения у него есть). Но и позволяется девочке много, ни тени почтительности к старшему брату и королю в разговоре не видно. А Тургон любит ее. Балует. Все позволяет.
И вот Аредэль не возвращается... Зато возвращаются ее сопровождающие. С рассказом о том, что потеряли леди в Нан-Дунгортеб. Честно говоря, я удивлена, что Эол был первым казненным в Гондолине. Ибо я бы убила. На месте. Трое мужчин бросили одну девушку! Леди! Которую обязаны были защищать! И еще посмели вернуться живыми.
Тургон, однако, сдерживается и свои скорбь и гнев переживает в одиночестве. Молча, как всегда. Все девяносто лет.
Потому что именно тогда пропавшая сестренка возвращается. Насколько брат был рад, можно понять уже по тому, что он даже не задавал идиотских вопросов на тему "Как ты могла?", "Где ты была?", "Ты обо мне подумала?!" и даже "А сын-то чей?" Какая разница, чей, воспитаем, как родного. И когда появляется Эол - Тургон ему искренне рад. Сходит с трона, подает руку и вообще всячески относится как к равному. Не благодаря особым достоинствам Эола, разумеется, а ради сестры.
И хамство он терпит спокойно. И даже покушение на ее жизнь и жизнь племянника мог бы простить... Хотя Аредэль уже приходится _умолять_ пощадить Эола. Но - сестра просит, и он соглашается, как видно.
А наутро Аредэль умирает.
Напоминаю, Тургон почти сто лет считал сестру, одну из двух оставшихся самых дорогих ему душ, мертвой. Несколько дней видел ее рядом - и потерял снова, на сей раз окончательно и бесповоротно. Осталась только дочь, больше - никого.
Горько. Больно. Страшно. Закономерно - потери были обещаны, потери пришли.
И Эол будет казнен. А свою любовь к сестре Тургон переносит на ее сына, так похожего на свою мать. И, думаю, в упор не видит, не желает видеть "тьму" в нем, которая очевидна для Идриль. Он не будет видеть ее до самого конца.
Война приходит совершенно неожиданно. Так неожиданно, что даже на помощь Гондолин прийти никак не успеет. Остается только слушать рассказы орлов, смотреть с вершины горы вниз и бессильно стискивать кулаки, собирая войска, но не надеясь успеть помочь. И - не успел. Потому что однажды орел принесет не новости...
Любил ли Тургон отца? Любил. Так, как он умел - молча, никогда не говоря о любви, но глубоко, искренне и почтительно. Пусть даже близки они не были. И он хоронит Нолофинвэ - один, сам, никого не зовя на помощь, даже дочь. Хоронит на вершине горы. Там, где никто не осквернит могилы. Там, где он будет видеть город, похожий на Тирион. Город, который построил единственный из детей, кто всегда и во всем был на стороне отца.
Но жизнь идет дальше. В город попадают два мальчика - братья. Первые люди, которых видит Тургон. И он растит их, как родных сыновей, заботится о них - и искренне к ним привязывается. Тургон, при всей своей замкнутости и внешней холодности, при всей склонности к одиночеству - натура, щедрая на суровую мужскую любовь. Он же спустя год отпустит их на свободу. Потому что любит по-настоящему. Отпустит в нарушение всех своих законов, поставив в один ряд с сестрой. И - не раскается.
А тем временем над миром снова соберутся тучи. Готовится еще одна война, на сей раз время приготовится есть. И Тургон приводит войска. Да, в последний момент. Зато ни у кого не было времени отследить, откуда же он взялся, потому что всем шпионам уже совершенно не до него. Что делать, безопасность Гондолина прежде всего.
Радостная встреча с братом и с обоими мальчишками, уже выросшими к тому времени. Успел ли Тургон хоть что-то рассказать? Хоть сказать об Аредэль? Неизвестно... Скорее всего, нет - братья успели обняться да обсудить коротко ближайщую тактику. И все, атака Гвиндора - и начинается бой...
Из которого Тургон уводит всех, кого может. Брат погиб, он стал королем - и он отвечает теперь за всех нолдор. Не только за гондотлим. За всех в его войске. И всех, кого мог, Тургон собирает с собой.
Здесь надо отметить популярную в фэндоме версию о том, что Келебримбор после Нирнаэт как раз попадает в Гондолин. Если это так и было (а оно вероятно), то... То, учитывая гибель Эленвэ и нарготрондскую историю, Тургон так хорошо умеет отделять мух от котлет, а виновных от куда менее виновных, что я преклоняюсь.
Я уже писала о "сакральном" смысле топей Серех. О связи между двумя друзьями - Финродом и Тургоном - которая лопнет в этой точке пространства. И повторяться не буду. Просто напомню, что ради спасения Гондолина и Тургона гибнет Хуор, Хурин попадет в плен. А Тургону придется уйти - он должен увести войска. Трудный шаг. Горький. Но он уже привык терять. Он всю жизнь только теряет - родину, мать, любимую, сестру, отца, брата, друзей... У него снова остаются только дочь и племянник. И больше никого в целом мире.
А время идет. И в город приходит посланник Ульмо. И вот здесь - первая фатальная ошибка Тургона. Он верит Туору, он тепло принимает его - он не верит Ульмо. Не может и не хочет расстаться со своим городом. С делом рук своих.
Я понимаю Тургона. Повторюсь - он всю жизнь теряет. Он устал от потерь. Но поверить - не сумел. За годы он привык к этой жизни, привык быть королем и не хочет ничего менять. Понять - можно. Но приговор он себе подписывает сам. У Тургона был шанс выжить. Больше, чем у его родных.
Туор остается жить в Гондолине. Тургон привязывается к нему, дарит ему свою любовь... и сразу соглашается на его брак с Идриль. Пример Тингола научил?
Ох, как же Тургон похож на Тингола! Тут и тайное королевство, и защита чар, и покровительство айну, и любовь к дочери, и даже человек-воспитанник! Правда, в отличие от, любовь Тургона - не слепая и не эгоистичная. Он ни на миг не думает в этой истории о себе, он доверят дочери и ее чувству. И получает от судьбы награду за смирение - его дочь не потеряна, она навек остается с ним.
Но так безгранично благороден Тургон только по отношению к дочери. Это - самое при всем том глубокое его чувство.
Спустя два года к горам приходит Хурин. И Тургон отрекается от друга, спасшего ему жизнь. Предает - и чуть позже будет предан сам. Что посеешь...
Да, он раскаивается. Он раскаивается почти сразу же, он посылает орлов - но уже поздно, слишком поздно, последний шанс исправить что-то в своей судьбе Тургон потерял. И уж не потому ли он безоговорочно проверит пропавшему на неопределенный срок Маэглину? Не потому ли, что горько раскаивается в недоверии к Хурину? Или просто снова будет видеть только свою сестру, а не "тьму в сердце" ее сына?
Последние годы жизни Тургона - самые счастливые и одновременно самые трудные из всех лет в Эндорэ. Он видит счастье дочери, он радуется внуку - но Идриль ушла от него, а на сердце скребут кошки. Не такой он эльф, чтобы раз и навсегда сбросить со счетов предостережение Ульмо. И червячок сомнения гложет - а может, зря он так решил? Может, все-таки неправ? Трудно, очень трудно, а посоветоваться не с кем, да и не умеет Тургон советоваться. Он же замкнут в себе.
И - битва. Шок. Ужас. И в то же время - осознание неизбежности того, что случилось. Предупреждали же!
И остается только сражаться и умереть. Умереть вместе со своим городом, потому что без него - все равно не жить. Умереть, не выпустив меч из рук, не от орочьих стрел - но под камнями своей же башни. "Бог уготовал ему гробницу по росту" (с)
"Велика победа нолдор!"
Потому что смерть - это тоже победа. Смерть вместо поражения. Таков Тургон - сын Финголфина. Его смерть - не награда, но закономерность. Она заслужена, но кто может обвинить его? Он все-таки победил.
Обзорам