Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Соцопрос

Так, я тут малость офигела от одной дискуссии, поэтому хочу соцопрос фандомного мнения.
Могут ли эльфы лгать? Под ложью понимаем прямое сообщение заведомо ложной информации словами через рот (ну или на бумаге), но не умолчания, хитрое дозирование правды и прочие уловки.

Вопрос: Могут ли эльфы лгать?

1. Могут		33	(75%)
2. Не могут		11	(25%)
Всего:		44

@темы: Толкин

---

Эт-та, с праздничком

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С наступающим, друзья!

С Новым Годом!
И пусть за спиной раскроются крылья.

---

Питерцам

Люди, я вам говорю, бегите в Ботсад, там совершенно потрясающая выставка орхидей!
botsad-spb.com/ru/meropriyatiya/tekushhie/vysta... - ещё два дня работает, и неделю после Нового Года.

Тык на картинку, там ещё много.

@темы: фото, реклама

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хвост с феста

Пусть тут лежит)

Название: Послушай меня!
Размер: 450 слов
Жанр: джен, юмор, АУ
Рейтинг: PG13
Заявка: Толкиен погибает в 1916 году. Муза приходит к другому.
Авторское примечание: а просто так. Чтобы было)



Так трудно найти человека, который способен воплотить в жизнь тебя, тот дивный мир, который ты несёшь в себе!
И даже найдя - так трудно его сохранить.

Тот, кого наметила себе муза, кто готов был слышать и слушать её - погиб, ушёл, и нужно было искать нового.
И она искала. О, как она искала! их были сотни, талантливых и умных, но ей нужен был не любой...
Первая попытка была скромной, на успех муза и не надеялась.

- Он сражался против врагов, один в родной земле, и стяжал великую славу... а она была прекраснейшей из дев. Он увидел её на поляне, танцующей в зарослях болиголова...
Муза шептала всю ночь, отчаянно надеясь быть услышанной.
Днём, заглянув через плечо мужчины, она застонала.
- Что это?! Ну что это?! Какой поезд, какая Испания, почему они всё время бранятся?! А, да, партизане... и вот поляна... только... Я же сказала - танцевала, что же ты написал?!
Писатель не слышал ее, поглощенный разворачивающейся драмой.

Возмущённая муза устремилась дальше. Нет, надо было искать того, кто рвался прочь из реального мира.

Следующему она начала рассказ со скорбной истории падения Высоких Эльфов.
- Значит, один отец и много сыновей... - задумчиво размышлял писатель. - И, конечно, сыновья грызутся за власть, потому что они от разных жен и разной степени законности. Да-да, суперспособности обязательны! И жили они все в совершенно особой стране...
Муза схватилась за голову, прочтя о Лабиринте.
- Когда я сказала "артефакт", я имела в виду драгоценные камни!
- Да-да, конечно, - рассеянно кивнул писатель, и на цепочке закачался волшебный рубин в синей оправе.

В следующий раз муза избрала женщину; возможно, им будет проще понять друг друга?
- Старик с белой бородой... - пришедший во сне образ не давал покоя. - И рядом с ним такой невысокий... ребёнок. Да, ребёнок. Мальчик одиннадцати лет, со шрамом на лбу.
Старик из сна обретал новые черты; муза попыталась было отстоять серую мантию или хотя бы белую, но цвет решительно сменился, посох пропал, появилась нелепая волшебная палочка, вместо трубки возникли лимонные дольки, и муза, разочаровавшись окончательно в женской солидарности, поспешила дальше.

"Ты тот, кто мне нужен", - решила она, прочтя книгу ещё одного писателя. - "Ты романтик в душе, ты стремишься создавать миры, и ты умеешь слышать. Так слушай!"
Она рассказывала взахлёб, ночь за ночью, и её слышали - муза это знала.
Сознание писателя было открыто ей, он жадно слушал о драконах, прекрасных девах и отважных воинах, о борьбе Света и Тьмы, о великих мечах и живых деревьях...
- Нет... - прошептала муза, глядя в исчирканный лист. - Я так больше не могу...
Дракон, который должен были нести смерть и ужас, которого сразил сияющий Эарендил в небесной ладье - дракон свернулся, точно ручной котёнок, на плечах молоденькой девушки, вышедшей из костра.

И сдалась муза.
И отправилась в интернет.

---

Тот неловкий момент, когда кофе в любых дозах уже не помогает...

---

Хвастаюсь

Ура-ура-ура, я его дошила!!!

---

Вопрос знатокам

Дорогие мои пекущие френды, а поделитесь, пожалуйста, вашим любимым рецептом морковного пирога/кекса. Желательно, чтобы получалось такое влажное тесто, не сухое.

---

Про любовь и чудеса

Вышло у меня тут интересное обсуждение "Обыкновенного чуда". В результате чего я про него немножко подумала, и мне очень хочется рассказать, как я эту сказку понимаю.

Простыня. Растекаюсь мысью по древу

Шварц - он, зараза, местами очень ироничен, а местами безжалостно-сатиричен. Но при этом у него есть добрые, светлые и детские сказки (ну кто назовёт "Тень" или "Дракона" детской? а "Золушка", "Снежная Королева" или "Красная Шапочка" - вполне).

"Обыкновенное чудо" где-то посередине, как я всегда думала. Для детей - про Принцессу и Медведя, для родителей - про Короля и его двор. Безжалостно, остроумно, гротескно и наглядно.
Но вот я только недавно поняла, как и почему это в одну сказку укладывается и зачем оно в одной сказке рядом есть.
Правда, Марк Захаров понял это гораздо раньше, я больше на его фильм ориентировалась, где контрасты куда глубже, сказка совсем не детская, а Король иногда пугает до дрожи.

Так вот есть в "Чуде" три истории любви. Первая, конечно, Принцессы и Медведя: милые, красивые, все из себя такие нежные-добрые-светлые, очень-очень молодые, с первого взгляда влюбиииились и со вкусом начали ломать дрова. Я три дня гналась за вами и всё прочее. Безумно трогательная почти-детская влюблённость, в процессе которой Принцесса из полудлинного платья наконец переодевается во взрослое.
В параллель есть история Эмиля и Эмилии, которые дров наломали несколько больше, но потом так же чудесно и внезапно встретились, послушались воли Волшебника, который свёл их в одном трактире, с первого взгляда друг друга узнали, поженились и жили дальше в любви и согласии.
Сказка, конечно.
А есть история Волшебника и его жены. Двух взрослых людей, совсем несказочных, со своими безусловными достоинствами и столь же безусловными недостатками. История семейной жизни с её реальностью в виде четырёхногих цыплят... и настоящей, взрослой, глубокой и подлинной любви. Любви не с первого взгляда, а выстроенной годами. Любви не сказочной, а настоящей, вот какой она бывает в жизни, когда юность прошла, гормоны шарашить перестали, а любовь как раз возникла.
Янковский, конечно, гениально играет. А Захаров выводит его историю не на передний план даже, а за рамку. Волшебник и его жена - живые люди, реальные, а остальные - просто выдуманные Волшебником персонажи.
Третий уровень глубины.
А второй уровень - это Король и двор. Они где-то между детски-наивными Принцессой и Медведем и зрело-настоящими Волшебником и его женой. Наивность уже растеряли, глубины так и не обрели. Пугающе реальны и при этом немножко схематичны.
Они - та среда, которая совершенно необходима Принцессе и Медведю, чтобы повзрослеть. Чтобы повзрослела их любовь. Чтобы из персонажей сказки они стали самостоятельными людьми, такими же, как Волшебник и его жена, а влюблённость стала настоящей любовью. Чтобы "слава храбрецам" было и про них тоже.
Вот это и есть обыкновенное чудо: как влюблённость становится любовью, а люди взрослеют, становятся, собственно, из медведей и тепличных растений настоящими людьми, которые тёмную сторону жизни знают, принимают - и в ней не пачкаются. Смею сказать, становятся более приличными людьми, чем Волшебник... и его реакция в финале - это ещё и дань уважения.

Хорошая всё-таки вещь. На все возраста.

@темы: книжное

---

С БПВ: Четвёртая отметка

Что-то я последний текст принести забыла. Исправляюсь.

Название: Кольца
Задание: Самый главный страх
Размер: 400 слов
Жанр/категория: джен, POV
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Галадриэль
Авторское примечание: забавно, но я много лет не обращала внимание на целых две нелогичности во фразе, ставшей финальной. Обратила - пришлось обосновывать...

Золотое кольцо прямо передо мной — только протяни руку, коснись тяжелого, изысканно-простого ободка… Так близко.
Взять в руку. Надеть на палец — оно тяжелое, но мои руки знают и молот, и меч. Тяжелее ноша, что придёт с ним, но она мне по силам: я давно несу бремя власти, вынесу и это.
Оно очень красиво, при всей своей простоте. Нэнья вычурней, сложней, богаче — митрил и алмаз — и я сроднилась с ним, но… Оно не так совершенно.
Нэнья. Дар — или поручение? — старого друга. Если взять это кольцо, Нэнью придется снять — им не место на одной руке; снять впервые за три тысячи лет. Но что с того? Я сберегла его. Оно дало мне так много, но оно больше не будет нужно: Единое даст неизмеримо больше.
Нэнья — это память…
Но я отомщу за Келебримбора, за его гибель — Единое послужит мне!

Я отомщу за всё то зло, что принёс Гортхаур.
За гибель брата. За них всех!
Тонкая серебряная веточка с яшмовыми листьями обнимает палец. Такое простое кольцо, уж конечно, не помеха Единому — на нём никаких чар нет.
Только память.
Инголдо не одобрял месть… но важнее, чем отомстить — остановить новое зло. И порой нужно брать оружие врага, чтобы победить!
Я отомщу. И братья поймут меня.
А если не поймут? что ж, я так много лет провела без них. Я справлюсь.

Я одолею Гортхаура.
Я вижу эту победу. Я вижу — власть, и силу, и могущество. Я стану Владычицей, прекрасной и грозной, меня станут любить — и бояться!
Больше не будет Врага, больше не будет потерь, больше не будет зла в Средиземье!
Я стою в сиянии победы.
Я.
Только эта победа отчаянно напоминает худший мой кошмар.
Я потеряла дом, родителей, братьев, друзей, я теряла и теряла, но худшим моим кошмаром всегда был один: остаться одной. Без него. Без Келеборна, без его твёрдой руки, без тихого голоса и серого взгляда.
Я потеряла всё, но оставалась собой, а без него — не было бы меня. Я была Нэрвен Артанис, но с ним я стала Галадриэлью, а без него — Галадриэли не будет. Никогда.

Два золотых кольца — это слишком много для одной руки.
Келеборн не поймет, не примет.

И никакой победы не будет.
Он ведь прав. Как всегда.

Тонкое золотое кольцо — нет защиты от искуса надежнее.

— Я прошла испытание.

И — как стекло от камня, разбивается наваждение. Больше нет Властительницы.
Только дорожка в лесу — осколком воспоминаний юности! или провидением невозможного будущего? — и две фигуры рука об руку.

— Я уйду на Запад и останусь Галадриэлью.

@темы: Толкин, мое

---

Про Войну Последнего Союза

Эпически прекрасная фраза из Сильма, ради которой я даже полезла в оригинал:
"Все живое разделилось в тот день [битва на Дагорлад] на два лагеря, и существа одного племени, даже звери и птицы, сражались на обеих сторонах — все, кроме эльфов. Лишь они не разделились и шли все под знаменами Гиль-Галада. Гномы сражались и за тех, и за других; но племя Дарина Морийского билось против Саурона".
"All living things were divided in that day, and some of every kind, even of beasts and birds, were found in either host, save the Elves only. They alone were undivided and followed Gil-galad. Of the Dwarves few fought upon either side; but the kindred of Durin of Moria fought against Sauron."

Only, понимаете.
Я как представила энтов на стороне Саурона...
Не то чтобы невероятно, разумеется, но почему-то забавно звучит.

@темы: Толкин

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С БПВ: Вторая и Пятая отметки

Эти два текста вешаю вместе, потому что они некоторым образом образуют дилогию)

Название: Катастрофа
Задание: "Средь оплывших свечей и вечерних молитв

..."

,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от детских своих катастроф..."
(В.Высоцкий, "Баллада о борьбе")"
Размер: 1500 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Анарион, ОМП
Авторское примечание: сначала всё было вообще совсем не так, вторая часть была в четыре раза короче и о другом. Потом Йозаянка сказала, что там скомкано и неясно, кто на ком стоял, поэтому я написала совсем другой вариант концовки.
А потом в комментарии к выкладке мне принесли вот эти стихи, и много нецензурных слов было сказано мною о моём подсознании, которое их запомнило, а сознание, зараза - нет. Но уж что выросло.

Спина ощущала холодный, шершавый камень, царапавший кожу, солнце резало глаза, ветер швырял в лицо серую пыль — но откуда-то издалека, снизу, из глубин памяти и времён доносился голос…
Голос, звавший по имени.
— Маэдрос!
Нет, его здесь быть не могло. Но голос был таким знакомым. Таким родным среди этих скал.
— Маэдрос!
Отвечать было трудно, горло сорвано от крика — но он всё-таки ответил:
— Фингон…
Он открыл глаза, зная, что не увидит ничего, кроме вечных черных скал кругом — но неожиданно внизу, у подножия «своей» скалы, разглядел небольшую фигурку.
Это было невозможно. Что он делает здесь?!
— Фингон… безумец! Уходи…
Только тот всегда был упрямец.
— Никуда не уйду! Я тебя нашел и здесь не оставлю!
— Ты… не залезешь… Застрели меня и уходи! Лучше смерть!
Лучше быстрая смерть, чем годы и годы здесь.
— Вот ещё!
Упрямец. Пытается вскарабкаться — по отвесной-то скале… Но вот — находит один уступ, другой… сорвался, лезет… Невозможно же!
Голос раздался рядом с самым ухом.
— Я здесь, Маэдрос. Всё уже хорошо. Я здесь! — крепкая рука обхватила за плечи.

Только это уже было неважно, холодный камень стремительно превратился обратно в шершавую кору сосны, цепь исчезла, а вот правая рука, которой Анарион цеплялся за ветку — действительно затекла, и хорошо, что Майвендил поддержал его, вот только…
— Ты не мог залезть сюда! — игра была сломана, и Анарион смотрел возмущённо и обиженно, потому что друг нарушил правила и поломал хрупкую сказку.
Майвендил, в свою очередь, возмутился не меньше.
— Как не мог, если залез?!
— Ты должен был наложить стрелу и воззвать к Манвэ!
— Да не хочу я! Я и так тебя спасу! То есть не тебя, тьфу.
— Спасёшь? Далеко ты уйдешь со мной раненным обратно по горам?
Майвендил дёрнул плечом:
— Отца так денщик вытащил в одиночку.
— Только вот не от Врага!
Последовала лёгкая заминка.
— И вообще, в легенде же так было! Фингон Отважный попросил, и к нему прилетел орел, а ты…
Более мирный Майвендил только рукой махнул:
— Все равно мне бы лезть сюда пришлось. Орлы, может, в Андуниэ ещё и живут, но к нам вряд ли прилетят подыграть. А я да, не хотел звать Валар; ну их, в самом деле. Не о них история.
— Как это не о них, если орел?!. — Анарион, чуть было утихший, возмутился, как любой десятилетний мальчишка, которому портят любимую историю.
— Да, не о них! А о дружбе, дурень ты. Ну вот ты из-за игры на меня уже орешь, потому что я ваших Валар не хочу звать, даже в игре. Они ж так же орали, верно? Ты мне друг, ты мне не друг. Я правильно помню?
Анарион задумался и сел на ветку рядом с Майвендилом, болтая ногами.
— Пожалуй, — согласился он. — Потом они поссорились, Маэдрос его бросил и предал, а Фингон его простил и пришёл спасать.
— Ты рассказывал. Вот. И это самое важное, а ты злишься из-за Валар.
— Только это не пустяк. Ты нарочно сделал, не как в легенде, а это очень важно, что он Манвэ просил!
— Важно, потому что эту легенду эльфы сложили. Они Валар служат…
— Так не эти эльфы!
— И эти тоже уже давно, разве нет?
Анарион промолчал.
— Вот. А я тебе говорю, что дружба и отвага гораздо важнее, чем помощи просить. И не надо нам из-за Валар ссориться!
Где-то в этом был изъян, но тогда Анарион не нашёл его, а просто молча кивнул.

***

Дождь прекратился, но ветер продолжал дуть, то крепче, то слабее, срывая с плеч промокшие плащи и пробираясь холодом в самое нутро, так что даже работавшие на погрузке промерзли: пора было командовать отдых.
Анарион сбросил с головы мокрый капюшон и едва успел расправить плечи, как к нему подошел один из верных:
— Лорд Анарион? Тебя там спрашивают…
Он помрачнел хуже неба.
— Кого нелегкая принесла?
Если «спрашивают», а не сами пришли, значит — не свои. Но если стража — не спрашивала бы.
— Не назвались. Всадники, двое. Издалека приехали, это видно. Не наши.
Анарион коротко кивнул.
— Ладно, веди.
В такую погоду, в такое время привести сюда, в дом опального лорда Элендила кого-то, кроме друга могло лишь важное дело.
Пройдя по пристани к воротам, Анарион и вправду заметил двух лошадей; один из всадников, закутанный в плащ, сидел верхом, второй ходил туда-сюда. Вернее было бы сказать — метался. Плащи обоих были изрядно забрызганы дорожной грязью — скакали всю ночь.
Его пеший узнал и поспешил навстречу, а второй так и оставался в седле неподвижен.
— Лорд Анарион! — да, точно не из элендилей: на синдарине говорит с приличным акцентом.
Анарион всмотрелся в лицо незваного гостя: нет, врагом тот точно не был, в глазах — не угроза, а страх. Чистокровный нуменорец — высокий лоб, прямой нос, серые глаза… и ужасно знакомые черты…
— Азрузир?! — уже не Майвендил. Давно сменил имя — почти сразу, как не стало старого Короля, и мода на эльфийское исчезла. — Лорд Азрузир.
Это раньше они общались по имени. Когда сражались на деревянных мечах — отец Майвендила, куда менее знатный, чем князь Андуниэ, и весьма поощрял дружбу своего сына с внуком князя — и когда взяли в руки короткие тренировочные экеты. Когда вместе поступили в Андунийскую Академию и вместе закончили её: Анарион с отличием и неофициальным главой Гильдии Шкододелов — а Майвендил тоже с отличием, только он был паинькой. Когда вместе сражались под командованием принца Фаразона. Когда плечом к плечу смотрели на пленение Тху.
Ближайшими друзьями они не были никогда, но общались много.
Только в тот день, когда князь вернулся с заседания Королевского Совета куда раньше обычного срока, белый, как мел, и коротко сказал: «Я больше не советник Короля. Мы уезжаем в Роменну», — в тот день Анарион задержался в столице ровно настолько, чтобы зайти в канцелярию армии и оставить прошение об отставке. Должно быть, Майвендил очень спешил тогда, потому что в коридоре канцелярии очень быстро прошёл мимо Анариона, даже не поздоровавшись...
С тех пор они не говорили ни разу. В первый год Анарион написал бывшему приятелю короткую записку, но та, должно быть, затерялась.
Так что теперь: лорд Азрузир. Весьма уважаемый командующий в отставке, придворный Короля — не из блестящих, но ведь потому и жив до сих пор — но всё же придворный, а не опальный почти-мятежник.
Азрузир мотнул головой.
— Не надо “лорд”. Я…
Он смотрел куда-то вниз, в землю.
— Я виноват перед тобой. Знаю, не простишь предательство, и всё же… прошу прощения, — и вскинул взгляд отчаянно: — Я приехал, потому что ищу спасения, а помочь можешь только ты, и выгляжу я мер…
— Погоди, — Анарион поднял ладонь, останавливая бывшего приятеля. Он и сам давно не мальчишка, и поневоле усвоил достаточно властности, чтобы его распоряжение исполнилось моментально — Азрузир умолк на полуслове.
— Не нужны мне твои извинения, — немного устало качнул головой Анарион. — Чего ты от меня хочешь?
Азрузир обернулся назад и посмотрел на второго всадника. Тот быстро спрыгнул с коня и подошёл к ним… подошла. Это была женщина неюная, но всё ещё красивая — если бы не затравленный взгляд. И всё же в глазах оставалось что-то притягательное
— Это моя жена, — Азрузир коснулся её локтя. — Леди Замин, дочь лорда Абаттарика.
— Рад знакомству, леди, — Анарион слегка поклонился женщине и снова посмотрел на Азрузира. Тот сглотнул.
— Замин видела сон… — она качнула головой, и Азрузир поправился: — Нет, не сон. Что-то большее. Она видела смерть… чтобы спастись, надо уйти с Острова.
Анарион усмехнулся коротко:
— И ты поверил сну? Так просто?
— Я видела огромную Волну, — тихо, но твёрдо проговорила женщина. — И не раз, не два. Просто отбросить это предостережение мы не смогли.
Азрузир сжал ее пальцы на мгновение, потом продолжил:
— Я должен идти с Армадой — но вместо этого я здесь. Лорд Анарион… сдаётся мне, вы были правы, — с трудом выговорил он. — Насчет него. Он принес в Нуменор только страх. А я поступил подло, из страха и желания преуспеть забыв старую дружбу, — и еще хуже поступаю сейчас, когда взываю к ней, знаю, но другого пути у нас нет.
Это было правдой — Анарион знал. Их земли королевские стражи обходили стороной даже теперь: похоже, Король не был готов их казнить, иначе давно сделал бы это. Но никому другому уплыть с Острова не удалось бы.
Он молча смотрел на Азрузира… или Майвендила? — трудно теперь сказать. Да и неважно. Бывший приятель в самом деле переменился.
Наверное, все могло быть ловушкой, но такая мысль в голову Анариона не пришла совсем — при всей своей осторожности он не чувствовал никакого зла в приехавших к нему за помощью.
Ну вот что с ними теперь делать…
Анарион поднял голову — похоже, сейчас снова польет, перерыв был недолгим.
— Халдир! — слуга, не отходивший на всякий случай далеко, тут же подошёл ближе. — Отведи гостей куда-нибудь — они, похоже, всю ночь скакали. И о лошадях позаботься.
Обернулся к Майвендилу, не давая ни ему, ни леди Замин открыть рот, и закончил:
— Отдохнете — и за работу. У нас отчаянно не хватает рук, а с якоря придется сниматься сразу же, как поднимет паруса Армада. Надеюсь, Майвендил, ты еще не забыл, как управляться со снастями… идите на корабль. Эти два, ближайшие — мои, оставайтесь покуда здесь.
Отцу не понравится появление чужаков, его ещё нужно предупредить… и лучше им не попадаться на глаза Исилдуру.
— До встречи, — Анарион резко повернулся и пошёл прочь, не давая сказать ни слова благодарности.
Слуга взял в повод обоих коней и повел приезжих к ближайшему кораблю; Майвендил, бросив взгляд на высокий и гордый борт, отчетливо разглядел серебряной краской выведенное имя, но не смог ответить на тихий вопрос жены:
— А что значит «Торондор»?

Название: Верный
Задание: «Зло, как и добро, имеет своих героев» (Франсуа де Ларошфуко)
Размер: 1400 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринги: оригинальные персонажи
Примечание: строго говоря, Хэрумор упоминается в каноне, но считать его канонным персонажем сложно.
Да, Айкарил - сын Майвендила. Во избежание путаницы пишу сразу.

Хэрумор возвращался в свой дворец в прескверном настроении. Он прекрасно понимал, насколько ни Харад, ни морэдайн, ни все вместе не готовы сейчас к войне с молодой Страной Камня; как понимал и то, что его личная ненависть ко всей этой своре предателей пока не имеет никакого значения. Им нужен мир, хотя бы на несколько десятилетий… и неважно, что место этого изменника, младшего из правителей Гондора — не мог Хэрумор звать самозванцев королями — на костре; важно, что сейчас следовало учтиво приветствовать его и обсуждать условия мира без всякой возможности отвести душу — привычные Хэрумору изысканно-ядовитые любезности разбивались о всегдашнюю улыбку этого предателя Нуменора, как волны об утёс.
Конь шёл ровной иноходью, харадцы спешили уступить дорогу предводителю морэдайн, многие кланялись, но все эти почести никак не могли послужить бальзамом: долгие утренние переговоры так просто было не смыть с души.
Проклятье предателям. Но чтобы Тьма обрушила свой гнев, ей нужны слуги, такие, как Хэрумор. А он должен разить наверняка, и нет права поспешить, утоляя ненависть.

Во дворце, едва он спешился, дворецкий сообщил, что его хочет видеть кто-то из гондорцев. Хэрумор раздражённо бросил поводья оруженосцу и не торопясь направился к лестнице.
И даже в собственном доме покоя не было.
Но едва ли тот пришёл выпить вина; а делами пренебрегать недопустимо.

Кабинет Хэрумора был не предназначен для встреч западных: он был во вкусе морэдайн. В просторной комнате царил полумрак, стены были отделаны дубом, на полу лежал тёмно-фиолетовый ковёр. В воздухе висел еле уловимый запах храмовых благовоний, гнетущий и тяжёлый для непривыкшего. Да и три картины были не теми, что помогли бы достичь согласия.
Здесь и многим морэдайн становилось не по себе.

Но это был его дворец, в конце концов, и гость пришёл сам, так что — пусть терпит.
Вошедший был, на взгляд Хэрумора, молод, но не юн: лет пятьдесят; и чистокровный нуменорец. Он помнил этого… как его имя? — Айкарила. Юнец из свиты правителя, примечательный разве что своим отцом. Вот его-то Хэрумор помнил, и помнил хорошо.
Сам Хэрумор сидел в кресле за своим рабочим столом, бумаги были привычно перевёрнуты белой стороной вверх.
— Я рад приветствовать гостя, — произнес Хэрумор на чистом адунаике. — Ты пришёл по поручению короля Анариона, полагаю?
— Нет, господин мой, — что ж, адунаик гостя был вполне приличным, хоть выговор и отличался. Войдя, тот едва скользнул глазами по кабинету, точно ничего, кроме хозяина, гостя не интересовало. — Я пришёл по собственному почину и втайне от моих сородичей.
Голос Айкарила не то чтобы дрогнул, скорее — тот проглотил комок в горле, чтобы говорить как можно твёрже.
Неожиданное начало.
— Так что привело тебя сюда? — Хэрумор сделал жест, приглашающий садиться, хотя полагал, что гость откажется. Так и вышло.
— Господин Хэрумор, ты знаешь, что я сын князя Майвендила, когда-то носившего имя Азрузир, — тем временем Айкарил успокоился и заговорил твёрдо, в глазах плясали искры. Такие взгляды нравились Хэрумору, но только у морэдайн.
Не получив ответа, Айкарил продолжал:
— Мой отец отрёкся от истинного Короля, — с твёрдостью и скрытым жаром заявил он, и бровь Хэрумора слегка приподнялась: он был вполне согласен, но не ждал такого от одного из нимрузирим…
Впрочем, он сам давно возлагал надежды на молодое поколение.
— Мой отец отрёкся от истины, — продолжал Айкарил. — Он трус. Он бежал от боя… впрочем, мне следует радоваться этому, иначе мы с сестрой не родились бы. Но я не могу радоваться тому, что я — сын труса и изменника.
Айкарил порывисто опустился на колени.
— Господин мой, я хочу вернуться к истине. Я хочу искупить измену моего отца, я хочу служить истинному Отцу Людей.
Это уже не было неожиданно, и Хэрумор не удивился. Он медленно кивнул.
— Встань.
Порыв юноши казался искренним, и Хэрумор видел уже таких — с огнём в глазах и сердце, жаждущих истины. Впрочем, он больше верил тем, кто искал силы… но этот — чистокровный нуменорец, к тому же выросший в иной среде. Он повзрослеет, если…
Если говорит правду. Эта мысль мелькнула где-то в глубине — Хэрумор не мог всерьёз поверить в то, что кто-то мог лгать подобными вещами. Слишком противоестественно для нимрузирим, слишком опасно на самом деле.
Айкарил тем временем встал, но смотрел всё так же — не разочарованный сдержанным приёмом и не потерявший решимости.
— Расскажи о себе. Что толкнуло тебя к подобным мыслям? Что привело ко мне? Знает ли о твоих стремлениях твой отец? А король?
Вопросы Хэрумор задавал бесстрастно, положив подбородок на сплетёные пальцы, но собеседника его ровный тон и пронизывающий взгляд не пугали.
Смелее многих умбарцев.
— Я расскажу тебе всё, господин мой. Когда я стал взрослеть, я перестал принимать рассказы о прошлом на веру, я научился мыслить критически. И я понял, что там, в Нуменоре, нимрузирим восстали против подлинного Короля, а теперь говорят о верности. Что мой отец струсил и сбежал, а они называют это раскаянием. Что Король, подлинный Король, боролся за свободу и силу людей, а они называют это мятежом. Я читал о силе Нуменора, обо всём, что было утрачено, и в моём сердце поселилась ненависть к отнявшим это. И если Валар таковы, то я верю Отцу Людей!
Хэрумор слушал не столько слова, сколько тон юноши; таким тоном не лгут. Крутил в пальцах обсидианового дракона, поглаживал сложенные крылья, размышлял.
— Мой отец… — в этих словах звучало скрытое презрение. — Мы в ссоре уже не первый год. Он всё считает, что у меня «молодая дурь», которая пройдёт. Для того он и вынудил меня приехать сюда — чтобы я «своими глазами увидел, кто такие тёмные!» А прежде с этой целью он заставил меня подниматься на Эред Дуат… — Айкарил прикрыл глаза. — Я видел чёрные земли, скалы — и Чёрную Твердыню. Я видел — и только утвердился в своей правоте.
Он снова распахнул глаза и посмотрел на Хэрумора; тот чуть усмехнулся.
— Я прошу дозволения остаться здесь!
Хэрумор молчал, постукивая пальцами по столу. Потом встал, обогнул широкий стол и подошёл к юноше.
— Я верю твоему сердцу, — отрывисто проговорил он, кладя руку на плечо Айкарила. — Но тебе ещё предстоит доказать свою верность. Нет. Остаться в Хараде ты не сможешь.
Сказано это было так, что Айкарил посмотрел на Хэрумора очень внимательно, и во взгляде было что угодно, кроме разочарования. Хэрумору это понравилось.
— Сейчас ступай. Мы ещё поговорим — ваше посольство не завтра покидает Харад.

Когда посольство Гондора — спустя месяц — всё же покинуло Харад, понурый Айкарил уехал с ним.В разговоре с королём он признал, что был глупцом и больше чем глупцом — что он опасно близко стоял к грани, за которой — падение; Хэрумор знал об этом.

Первое донесение, спустя полтора года полученное Хэрумором от нового «голоса» из Гондора, было кратким: «Он мёртв».
Излишне эмоционально, конечно, но для первого раза — сойдёт. Тем более что за мальчишкой, конечно, присматривали, и Хэрумор имел исчерпывающий рассказ о том, как присмиревший после поездки в Харад юноша поутих, помирился с сестрой — невестой младшего принца, примирился, хоть и не сразу, с отцом, стал бывать у него в доме… И вот — выпал случай. Изменник, предавший Отца Людей и своего Короля, был мёртв. Хэрумору не сообщили, какой именно яд использовал Айкарил, но можно было предположить «крепкий сон»: вечером была общая трапеза семьи, а утром князя Майвендила нашли мёртвым. Он был уже стар, а времени с его размолвок с сыном прошло так много, что никто бы не подумал… никто никогда бы не подумал…

***

Морнемакил, преемник Хэрумора, хмуро смотрел на лист с расшифровкой донесения из Гондора.
Сухой и точный доклад Айкарила о казни «голоса» из Минас-Итиля. Единственного, кому чудом удалось пробраться туда!
Морнемакил переломил костяное перо и отшвырнул обломки. Проклятье.
Но каков Айкарил. За последние два десятилетия это не первая гибель, теперь гондорцы ищут хорошо, Айкарил не может не понимать, что к нему подбираются — и ни тени растерянности, страха, колебаний. Ни намёка на желание покинуть Гондор или хотя бы столицу.
Поистине — достойный слуга. И каждая его награда заслужена, а он — вовсе не ценит золото. Как подобает морадану.
Морнемакилу этот «голос» достался по наследству от Хэрумора, и он вскоре оценил и информированность Айкарила, и его точность… многое из того, что он сообщал, другие «голоса» узнать не могли, как ни старались. Часто он исправлял ошибки других, неточные или вовсе неверные сведения.
Приближённый младшего правителя, шурин его младшего принца.
Свою верность он доказал давно, как и свою храбрость.
Клятву Тьмы от него принял Агалдор — и даже не успел доложить об этом… О присяге и о провале Агалдора сообщил сам Айкарил. Тогда ещё Хэрумор, старый, но цеплявшийся за жизнь, предложил ему бежать в Харад — Айкарил отказался.
И сейчас ведь откажется…
Нельзя ему рисковать так. Нельзя.
Но у Айкарила на всё один ответ: «Я голос для Владыки Тьмы».
Теперь уже — последний голос.
Рискнуть им — и пусть сидит до начала войны? Властелин Мордора воспрял, теперь уже недолго осталось. А сведения ценны, отчаянно ценны, и даже если Айкарила возьмут — он ничего не выдаст.
Пусть остаётся. И даже после начала, если потребуется и Гондор всё же окажет сколько-нибудь серьёзное сопротивление.

***

— Да, государь Анарион. Я абсолютно уверен, — голос Айкарила звучал твёрдо и чётко. — Этот был последним. Если кто-то в Гондоре и остался, то только мелкие сошки, мой король.

@темы: Толкин, мое

---

С БПВ: Первая отметка

Название: Глухота
Задание: Большая перемена
Размер: ~450 слов
Жанр/категория: джен
Рейтинг: G
Персонажи/Пейринги: Намо Мандос, ОП
Авторское примечание: я знаю, что объективно это далеко не лучший мой текст, но мне он нравится.
Хотя бы потому, что начинался он вообще как текст на задание "самый главный страх", а в процессе сильно изменился)

В сером мраморе Чертогов не жили даже звуки; здесь был лишь один способ сказать или услышать — разговор душ, осанвэ.
И не каждая была готова.

Мандос знал, что стоящий перед ним нолдо не услышит ничего: он жаждал говорить, но слышать давно разучился. Он кричал о своей ненависти и жажде боя, но под ними была усталость — и она была громче крика.
Только ответа Судии фэа услышать не могла. И Мандос знал — нолдо считает его безмолвие приговором.
Разве он такой первый?

Их было так много — тех, кто не слышал, кто мог и хотел услышать лишь себя; тех, кто был слишком усталым, или слишком разгневанным, или отчаялся.
Но сколько ни кричи в пустоту, выдохнешься; а кто сможет услышать крик там, где достаточно не-желать его слышать?
И любая усталость проходит в тишине.
С отчаянием — трудней.

Но когда-то все же — пусть не сразу, но что значит «сразу» там, где времени нет, как и звуков? — тишина оказывалась сильнее; она оплетала любую фэа серебристым коконом, успокаивала, утишала. Давала услышать себя, других…

Мандос знал — так будет и с этим нолдо, и с другими. Они смогут не утверждать, а спросить — и открыться достаточно, чтобы услышать ответ.
Может быть, жестокий ответ; но сам разговор — это шаг.
Есть те, кто уже готов слышать… но ещё не готов принять.

Я приговорён.
Что ж. Это не вопрос? Так зачем тебе ответ? ты не услышишь его.

Мне не в чем каяться!
Разве тебе предлагали покаяние?

Я хочу жить!
Я понимаю. Но рано. Тебе — ещё рано.
Почему?
Ты не готов. Ты не получишь благословения, а если получишь — не сможешь принять.

Не слышит. Не понимает. Не верит.
Не принимает…


Мандос ждал. Здесь, в безвременье, ожидание было неизбывной частью существования. Он знал, что когда-то в Чертоги придёт звук.

Нити Мелодии дрогнули вдруг, нежданно; песня, тронувшая их, была не той, что Мандос ждал — нет, она была невозможной здесь… но она была.
Он услышал и ответил, и был иной Ответ — но эта песня коснулась многих и многих. Тех, кто был готов — надежда и вера этой песни пробудили от отчаяния, а чужая скорбь заглушила думы о собственной.
Лишь на краткий срок; и лишь немногих. Но тихая трель соловья с тех пор жила в Чертогах, и те, кто услышали её — учились слушать; и раны их затягивались быстрее.

И впереди было — иное. То, что видел в сплетении нитей Намо.
Судьба взлетела к вершине, и голос, звучавший в Круге Судеб, сейчас касался судеб живущих — и всех фэар. Точно звенели колокола, властно пробуждая к жизни, говоря: вот, выйди из собственной боли, эльда, услышь того, что отринул свою, чтобы воззвать о твоей! одолей гнев, услышь одолевшего свой! прости себя, потому что ты прощен.

Голос колокола звучал и звучал, и фэар внимали ему.
Мандос знал, что пророчество исполнено.

@темы: Толкин, моё

---

Доплыли

БПВ всё, можно нести своё к себе)

Сказать про саму битву мне как-то и нечего. Наверное, для меня основной фан всё-таки в команде.
Хотя нет, скажу одно: Йозаянка, ты - крута. Круче всех. Пиши, солнце моё, пиши больше! Ты можешь.

Мы писали под ником как все уже угадали Эльфам слова не давали.

@темы: Толкин, БПВ

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С "Заплывом" в этом году как-то на редкость грустно лично для меня. На четвёртой отметке, кажется, ни одного понравившегося текста, на последних двух - хотя бы по два, и то хлеб. Среди кучи сквиков)
То ли я старею, то ли фандом)))